Девчонка всхлипывает. Я поглаживаю её по макушке, зарываюсь пальцами в длинные тёмные волосы.
Склоняюсь над ней и говорю:
- Сейчас ты мне отсосешь.
Пистолет выскальзывает из её рта. Я расстёгиваю штаны.
- Нет, - бормочет она. - Нет. Я так никогда... я не...
- Никогда не брала на клык?
- Что? Я не понимаю.
- Врешь.
- Я правда не...
Она хлопает ресницами, а мне становится больно от эрекции. Я извлекаю набрякший член и хлопаю им по её подбородку.
- Давай.
Она отшатывается.
- Соси.
- А иначе что? - в её прежде испуганном голосе прорезается вызов. - Застрелишь?
- Нет никаких «иначе».
Я зажимаю ей нос, и от неожиданности она сразу открывает рот. Я загружаю член в её глотку одним движением. Проталкиваю вперёд, вставляю до самого основания. Я сдавливаю ей челюсть пальцами так, чтобы она не дала волю зубам. И начинаю легонько потрахивать.
Девчонка хрипит. Рыдает. Ее лицо краснеет, ведь кислород перекрыт. Она задыхается.
Я достаю член, позволяю ей жадно глотнуть воздух и вставляю обратно. Она дергается, пытается сопротивляться. Но у неё нет шансов.
Я вижу, как затуманивается её взгляд, как она дуреет от всего происходящего. Но дело не только в насилии или унижении. Дело в том, что она начинает заводиться. Страх отступает под напором возбуждения. Моя похоть передаётся ей. Рвотный рефлекс ослабевает. Постепенно она привыкает, расслабляется. Ей становится интересно - а что же дальше? Она горячая штучка. Вроде совсем мелкая, соплячка. А бельё уже не носит. Зато чулки напялила.
Хотя я ненамного старше, но, если бы подкатил к ней в баре, отшила бы на раз. Да мы бы и не встретились. Где она и где я. Наши миры не пересекаются. Богатая сука и нищий бродяга. У неё есть всё, что только может пожелать человек. А у меня только мои кулаки. И пистолет, который я кладу на стол ее отца.
Но всё равно она мне отсасывает. Сама не понимает, как увлекается процессом. Подаётся вперёд и насаживается. Но потом вдруг застывает. Упирается ладонями в мои бёдра. Опять бунтует.
Ну ладно.
Я отступаю, с усмешкой смотрю на её заляпанное слюной лицо, растраханные губы.
- Не хочешь по-хорошему? - хмыкаю.
- Ублюдок, - шипит она.
Осмелела вкрай.
Я вставляю ей пальцы в рот, надавливаю на язык. Она дёргается и хрипит, прямо рычит. Я запихиваю член до упора, прежде чем она успевает опомниться. Притягиваю её за уши, вбиваю её голову в свои бёдра. Я больше не двигаюсь. Зато двигаю её. Насаживаю её голову на свой болт.
Она больше не вырывается. Понимает, кто главный. Кто решает, когда ей дышать и как долго. Я погружаю член до предела, перекрываю ей кислород и держу в таком положении, пока у неё не закатываются глаза. Потом отпускаю.