- Мари, это тебе!- и он протянул мне только что сорванный цветок. Я была просто в шоке. Что за цирк? Какое дите! Немедленно сорвать эту жаркую подушку!
Но тут подскочила Мойра и решительно провела ма и ее сынка от меня подальше.
- … устала…. … поспать… - услышала я ее слова. И была ей безумно благодарна. Сейчас осмотрюсь по сторонам и потихоньку улизну.
Я поднялась на ноги, посмотрела вокруг – на терассе я была одна. Но в саду копошились странные существа , так похожие на ту Фиону, что я недавно встретила. Вдали виднелись ворота – вот туда я сейчас и отправлюсь.
- Что ж ты неосмотрительная такая? – вдруг раздалось над ухом. – А если бы они догадались?
Цепкие руки Мойры, каким то чудом добрались до подушки и водрузили ее на место.
- Не знаю, как будем выкручиваться дальше. Но еще пару дней у нас есть отсрочки. И не бегай, как оголтелая. Ты ж "береееменная". А ну, пройдись, - и шлепнула меня по попе.
Не знаю, кто такая эта Мойра, но то, что она на моей стороне – это я уж поняла. И я, схватившись за поясницу, прошлась перед ней "уточкой".
- Не переигрывай, - засмеялась она и потрепала меня по щеке. Подхватив поднос с посудой, ушла прочь.
Пошла и я. Сначала медленно. Затем чуть увереннее. Никто меня не окликнул. Шреки и фионы при моем приближении услужливо кланялись и возвращались к работе. Спокойно. Не орать. И не привлекать к себе внимания. На всякий случай я себя ущипнула - и ничего не изменилось.
Дорогой Создатель! Если мне удастся проснуться и оказаться в своей комнате – обещаю: перед ректором извинюсь, в академии восстановлюсь и пары больше прогуливать не буду. Чесно-чесно!
Оглянувшись назад я увидела, как улыбавшийся перевертыш направился ко мне. Я ускорилась. Он тоже. Ворота близко. И я побежала. Еще немного. Позади слышен топот. Вот это я попала!
Дальше – больше. Стоило мне подбежать к воротам, как между двух высоких столбов загудела, закрутилась воронка, которая попросту засосала меня в вязкую, противную темноту. Вот тут я не выдержала, и заорала. Вспышка света перед глазами – и тишина…
Глава 4. Кейден
Он был очень зол. Просто в бешенстве. Настоящая драконья ярость, безудержная, ослепительная, поднималась из самых глубин его существа. Так что это даже хорошо, что ему пришлось провести почти сутки в самой чаще леса , и к тому же в гордом одиночестве. Не нужно было сдерживать себя и свою вторую сущность. Он отпустил все свои чувства на свободу – и в воздух взмыл огромный черно-огненный дракон. Он летел ввысь за облака, а затем , сложив крылья мчался к земле, разворачиваясь в самый последний момент. Так, что чиркал чешуйчатым брюхом о ледяную воду реки. Летал, распугивая прочих пернатых до тех пор, пока ярость и злость не начали утихать. Парил в воздухе так долго, что обернувшись опять человеком, почувствовал изнеможение и боль в мышцах. Давно он так не вырывался на свободу.