— Увы, от девки избавились еще до приезда моих ребят.
— Замолчи!
— Зато мне есть чем гордиться. Сильного сына вырастил. Даже меня как лихо сделал, и никто ему мешать теперь не будет.
Отец рассмеялся, мама начала что-то кричать, потом даже бросалась чем-то в него, а я просто оглох и никак не понимал, зачем… зачем я это все услышал. Лия была жива, отец ошибался, и, судя по всему, Кнопке удалось спастись, потому она и сбежала. И те самые деньги… Ее не ограбили, она просто ими откупилась. Надеюсь, что откупилась.
Но как же я не хотел слышать этот разговор. Зачем? Зачем я вообще включил звук на видео? Хотя у меня была определенная цель, точнее причина: я опасался за маму. Я никак не мог просчитать, что было на уме у отца, а потому боялся. Потому заранее подготовился к их встрече и был готов к тому, чтобы забрать маму от него в любой момент. Но я совершенно не был готов к тому, что услышал сейчас.
Я не понимал, зачем он рассказал это матери. Чего хотел добиться от нее? Или же это все было заранее продумано и рассчитано именно на меня?
Я не понимал. Совершенно ничего не понимал.
Меня впервые в жизни настолько сильно сорвало. Перед глазами стояла пелена. В ушах был лишь глухой звон. А сознание затмевала лишь страшная, жуткая, совершенно нездоровая и неадекватная ярость. Я больше ничего не слушал, что еще говорил отец матери, что она отвечала ему, размазывая слезы по щекам. Я просто смотрел в экран телефона и все крепче и крепче его сжимал, представляя, что в руках у меня не новомодный девайс, а шея родного отца, потому что именно так мне хотелось сжимать ее.
Что я и проделал, стоило только маме выйти из его палаты. Я забежал туда и закрылся изнутри: да, у отца была и такая роскошь, помимо замка с другой стороны, еще и щеколда.
Я сорвался, сам себя не помня. Я и правда не помнил и не соображал. Чувствовал лишь раздирающую душу ярость, боль и зверское желание крушить и ломать. Убивать. За Лию. За мою Кнопку, которая пострадала из-за меня. Лишь из-за меня. А я не уберег. Подставил. Не подумал даже о таком. Не рассчитал. И получил ножом в спину. Еще и от кого? Меня предал родной отец. За это я ненавидел его еще больше. Хотя казалось, что та сумасшедшая ярость выжгла меня полностью, не оставив ничего. Но ненависть все же была все те минуты, что я крепко сжимал его шею и смотрел ему в глаза, желая услышать ответ. За что?
Залесского, Богдана, Аврору еще можно было понять, если притупить чувства и включить аналитика в себе, но Лия… Что ему сделала моя девочка? Я сам не замечал, с какой силой сжимал руки на его шее, или же не хотел замечать. И все же, когда услышал его ответ, меня прорвало. Словно кто-то разорвал натянутую тетиву и та разлетелась в разные стороны. Взрыв в голове — и тишина. И мои руки на его шее, которые я никак не мог отнять от нее. Словно был им не хозяин.