Чтобы поверили.
«И я, и другие женщины — мы долго страдали и молчали, но теперь решили, что все, хватит, — писала она. — Мы все были жертвами сексуального насилия со стороны водителей, когда ехали на ночную смену на фабрику. Теперь я решила стать орудием мести за всех этих женщин. Вы думаете, что мы слабые, потому что мы женщины, и нас некому защитить. Что ж, значит, нам придётся своими руками доказать, что это не так. Мы, женщины Сьюдад-Хуареса, — сильные, и пришло время вам узнать об этом».
Выходило сухо и по-газетному, но, в конце концов, она и писала в газеты.
«Мы, женщины, — писала она, — не враги мужчинам. Но если вы насиловали женщин, если убивали после этого, терзали наши тела, зарывали в зловонных ямах, если снова и снова оглядывали салон автобуса в зеркало заднего вида, разыскивая сиськи покрасивее, — знайте: я приду за вами. Ваше время пришло. Вы думаете, что вы такие важные, никто не смеет перечить вам, так вот помните: ваша жизнь легка, как пуля. Девять грамм — вот сколько весит жизнь насильника».
Если они не напечатают её письмо, она пошлёт ещё одно. И ещё. И ещё. В конце концов про убийства заговорят, и кто-нибудь да напечатает.
Наконец настало время подписываться и отправлять, и Диана растерялась. Какую подпись придумать? Ведь её начнут называть этим именем, оно должно быть запоминающимся и вместе с тем настоящим. Имя — ещё одна важная вещь, в которую должны поверить.
Сначала она хотела подписаться Элехида — Избранная. Потом — Пистолера. Но это всё было как-то глупо, по-детски, и она, злясь на себя за скудоумие, написала просто: «Диана». Потом в голову наконец пришла удачная мысль, и она, ухмыляясь, поправила подпись на «Диана-охотница». Когда они с Мигелем были в Сьюдад-де-Чихуахуа, она видела там красивый памятник изящной женщине с луком в руках. Красиво: Диана Ла Касадора! Но это было как-то неконкретно, словно она готова охотиться на всех подряд. Закусив губу и стараясь не думать о том, что длинное имя плохо запоминается, она решительно написала: «Диана, охотница на водителей автобусов». Да, так правильно.
Отправив письмо, Диана отправилась домой, отчаянно надеясь, что ей удастся хоть на минуту привлечь внимание в полуторамиллионном городе, где каждый день происходило множество всего.
Назавтра её изумлению не было предела. Включив утром новости — безо всякой надежды услышать там о себе, просто по привычке, — она с недоумением уставилась на экран, где взволнованный ведущий рассказывал о Диане, охотнице на водителей автобусов.
Её письмо цитировали везде. В газетах, в новостях, даже на радио. «Мы все были жертвами сексуального насилия со стороны водителей, когда ехали на ночную смену на фабрику. Теперь я решила стать орудием мести…» — раз за разом повторяли голоса, мужские и женские, и Диана по-настоящему растерялась. Это правда про неё? Она подняла столько шума? Взволнованный прокурор, путаясь в словах, обещал найти и покарать. Глава полиции города лепетал что-то о том, что в автобусы четвёртого маршрута пошлют копов в штатском. Мужчины волновались, очень волновались.