За командировочным удостоверением и письмом на имя Ельцина я пошел к спикеру. Александр Беляев был председателем Петросовета после Собчака. В принципе, с ним можно было работать, но Милонову36 бы не понравилось. Своеобразный человек. Потом я взял в свою команду бывшую секретаршу Беляева Римму, умевшую виртуозно общаться с чиновниками любого уровня. Она была дамой разговорчивой, и нутряная жизнь Петросовета в последний год его существования предстала предо мной в несколько специфическом свете, учитывая определенные особенности Беляева и Салье37. Если будет настроение, как-нибудь напишу трактат о нравах в петербургском депутатнике с тех времен до наших дней. В тот момент мне было не до этих милых подробностей, я пришел к Беляеву подписать бумажку. Беляев говорил по вертушке с Собчаком. И мэр орал. Спикер, сидя за своим столом в овальном кабинете Мариинского дворца, как-то совсем убито произнес:
—Ну чего ты этим скандалом добьешься? Собчак в ярости! Он приказал Коху38 срочно организовать через Чубайса встречу Харченко с Ельциным!
Я знал, что Кох — человек Чубайса, связной и смотрящий за приватизацией в Петербурге. Но он казался мне мелким клерком, пареньком на подхвате, ужасно неприятным, скользким и жуликоватым, как и все, занимающиеся в команде Собчака приватизацией. Мэр подписывал тонны всякой паранормальной чепухи, раздавая направо и налево собственность города. В угаре начала девяностых это было обыденным делом. Достаточно было прийти на прием к Анатолию Александровичу с проектом распоряжения, поговорить минут десять ни о чем, утомить Собчака болтовней, и тот сам спрашивал:
—Что у тебя за проект? Все согласования есть? Вице-мэр визировал? (Легче всех проекты визировал Мутко, считавшийся совершенно некоммерческим человеком, как это ни парадоксально. Такой слегка лоховатый и недалекий.) Общий отдел визировал? Ладно, иди.
И подписывал, не читая. Офигеть, какой был бардак!
Чубайса я знал неплохо. И он даже был мне чем-то обязан, каким-то очень нужным ему решением Ленсовета. Вот не помню, что я полезного сделал для зампреда исполкома Ленсовета Анатолия Борисовича Чубайса, но относился он ко мне уважительно и дружески. Мы были на «ты». Я позвонил по кремлевской вертушке Толе, который был заместителем председателя правительства России по экономическим вопросам, прямо из кабинета спикера и сказал, что лечу в Москву с документами, по которым правительство должно принять принципиальное решение. Анатолий сказал:
—Приезжай, только принять раньше десяти вечера не смогу — сплошные совещания.