Славка какое-то время продолжал молчать, а потом разразился истеричным хохотом. Ничего смешного в высказанном предложении я не находил. В любом случае, мы друзья.
– Жека, не пори ерунду. Я не могу быть тебе другом.
Как ножом по сердцу. В первое мгновение казалось, что из меня выбили воздух, так жестоко и дико прозвучали эти фразы. Вместе со второго класса, огонь и воду прошли, играли в футбол, девок обсуждали, ругали учителей, подстраивали им козни. Даже первое свидание с девчонками у нас было двойным. А теперь "не может быть мне другом".
– Почему? – губы пересохли, и разлепить их удалось с трудом. Я облизнул их коротко, мазнув самым кончиком языка, и поймал внимательный взгляд Славки.
– Жека, ты дурак, а? – ядовито вопросил он, подходя ближе.
А я только и мог, что замечать, как взгляд Славы скользит по лицу. Наверное, это всё настрой Люция с его извечным: "Нужно тебя развратить, зайка, ты же – идеальная цель". Я-то идеальная? Так и хотелось каждый раз неверяще спросить это у дьявола.
Оказывается, Люц был прав. Я – идеальная цель.
Ещё шаг, и Славка так близко, что дышать сложно, хотя это я суровый и брутальный мужик уже в свои восемнадцать, а Дёмкин – хрупкий и изящный, ростом мне по подбородок. Но дыхание почему-то перехватывает именно у меня, а Слава совершенно спокойно изучает моё лицо. Ресницы его дрожат, и в полутьме тень от них ложится на щёки длинными рваными полосами.
– Ты точно дурак, – замечает Славик и подаётся навстречу, вновь касаясь губ.
А я… отвечаю. И вдруг понимаю, что наш прошлый поцелуй не мог быть ошибкой. Славка кинулся именно ко мне, потому что в тот момент был в зале с Майком и, конечно же, не мог перепутать. Как и сейчас.
В прошлый раз также осознанно, как и в этот. Друг. Поцеловал. Меня.
– Я не могу быть тебе другом… – как мантру повторил Слава, прижимаясь лбом к моему плечу, – потому что…
А мне вдруг, несмотря на все его дурацкие уверения, захотелось запустить пальцы в русые волосы, сжать мягкие пряди и не отпускать. Ни за что.
– Потому что любит тебя, – раздался голос от двери.
Нас с Дёмкиным чуть инфаркт не хватил – испугались знатно. А "диким монстром", пугающим народ, оказался всего лишь Люций, истуканом замерший в дверях.
– Любовь – самое паршивое чувство, Жека, – добавил дьявол. – И самая сильная преграда для дружбы.
Я непонимающе посмотрел на сжавшегося вдруг Славку. Что, простите? Любит? Он? Меня?
– Парень, а ты с кем вообще целовался только что? – хмыкнул Люций ехидно. – С папой римским?
Дёмкин дёрнулся у меня в руках, но сбежать ему не удалось – вовремя ухватил парня за плечи, заставляя остановиться. Высказанная дьяволом мысль потихоньку начала акклиматизироваться в моей голове. Любит, значит? И давно? Ну не-ет, не сбежит, пока не ответит.