Но с этого дня появилась надежда, что и меня к нему пустят скоро. Не передать, в каких рыданиях заходились мама Андрея и Ленточка, выходя из дверей в первые дни визитов, но с каждым днем они все больше улыбались и я улыбалась вместе с ними, пусть и не могла сама его увидеть, прикоснуться и сказать, как я жду его выздоровления.
Моего терпения не хватало ждать, пока мне разрешат, и все время просилась сама:
— Дядя Максим, можно я с вами? Я всего на минуточку, пожалуйста…
Я понимала, каково ему разрываться между палатами отца и сына, и тысячу раз просила прощения и боялась, что именно он запрещает всему персоналу меня пускать к нему, поэтому обратилась именно к Максиму Владимировичу.
Дядя Максим говорил, что я не должна себя винить за решение Андрея ехать одному, да еще и после ночи без сна, но мне казалось, они с мамой Андрея меня ненавидят, ведь он ездил ко мне.
— Вик, ты же знаешь этого пижона, пока чистые бинты не намотают, он никого к себе не пустит! — пошутил дядя Максим. — А я тебя не пущу, пока ты не начнешь есть!
Так, отшучиваясь, он мне отказывал, а в один из дней позвал куда-то с собой меня и Ленточку. Сначала я думала, что он решил нас накормить, потому что мы заехали в ресторан, но оказалось, не это было целью поездки.
— Я думал, Андрей сам тебе покажет, как перестанет вату катать в клинике, но сегодня он сказал мне продать это помещение, — загадочно сообщил Максим Владимирович, открывая двери в здании нового комплекса на набережной.
С первого взгляда я поняла, что это за помещение. Два зала для занятий, комната для записи звука, монтажная и даже гардеробная с душевой. На столике в гардеробной флакончик моих любимых духов «Черный тюльпан».
Мне пришлось зажать рот ладонями, чтобы звуки моих рыданий не донеслись до Аристовых. Никто и никогда не знал, какой Андрей на самом деле, всем нравилось только копаться в его трусах, подмечая, скольких девушек он допустил к содержимому. Вот только он никому и никогда не лгал, и та же Стефи сама согласилась ждать, пока он нагуляется, и он не нарушил слово, сделав ей предложение, как обещал.
— Не нужно винить себя во всем, Вика, — зашел в гримерку дядя Максим, — я не знаю, почему ты отказалась ехать с ним, но в клинике ты мне напомнила одного оболтуса из моей молодости, тоже совершившего немало ошибок. Поэтому от Андрея мне, конечно, достанется, но я отдаю эту студию тебе, сама решай, что с ней делать.