Поначалу мы с Русланом общались только насчет игры. Я понимала его с полуслова. Едва у меня возникала какая-то идея, как в следующий миг он предлагал тоже самое. В клане нас даже поддевали намеками на более близкие отношения. Конечно, мне было любопытно посмотреть, кто там сидит по ту сторону экрана, но первой сделать шаг в этом плане я бы никогда не смогла.
Приличной силы удар по плечу вывел меня из задумчивого оцепенения. Из-за наушников я не услышала, как сзади подкрался мой старший брат, и едва не нарожала ежиков с перепугу.
— Кирилл, твою мать! — воскликнула я и приглушила звук.
— Я же не виноват, что ты в «ушах», — Кирилл лыбился, страшно довольный, что сумел меня напугать. — Ключи есть?
— Есть, придурок! Больше так не делай!
Покопавшись в кармане, я выудила на свет связку ключей на брелке в виде футбольного мяча. Подарок брата. Круто, да? Если учесть, что я не увлекаюсь футболом.
Кирилл чем-то похож на меня, сразу видно, что мы брат и сестра — по пепельно-русым волосам, по тускло-серым глазам. Но если себя в плане внешности я считала безнадежной банальностью, то Кирилл был симпатичный, вот бы еще одежде уделял соответствующее внимание…
— Домой не идешь? — спросил брат. — У меня есть сосиски!
— Нет, погуляю еще.
Я забрала у него из рук початую бутылку с газировкой и сделала пару глотков.
— Все одна бродишь, как волчица? — Кирилл вытащил у меня из уха наушник и прислушался. — И опять какой-то депрессон гоняешь?
Вздохнув в ответ, я сделала еще один приличный глоток, и брат поспешно забрал у меня бутылку, будто там была водка.
Хотела бы я, чтобы кто-то из старых подруг был рядом — высказаться-выплакаться о своей невезучести. Позвоню вечером Ирке что ли. Но все равно телефон — не то, что живое общение.
— Да ладно, не переживай, все наладится, — Кирилл потрепал меня по плечу и направился к подъезду.
Ему легко говорить, ведь после перемены места жительства его не стали переводить в новый институт! А меня засунули в эту школу, в этот класс, где за десять лет уже сложились свои компании, и мне не было места ни в одной из них. Я ощущала себя нужной только в одном месте — в клане.
Через три месяца знакомства с Русланом мы незаметно съехали на общение не только по поводу «Варваров». Он расспрашивал про жизнь, учебу, рассказывал о себе — что он тоже живет в Москве, что ему двадцать два года и учится он в «Плешке». И что он — чеченец. Меня это совершенно не напрягло. Чеченцев я представляла исключительно бородатыми дядьками в камуфляже и с автоматом наперевес, но Руслан — другое дело. Я была уверена, что он обрусевший чеченец, вроде нашего Кемрана, который еле два слова мог связать на родном языке, а в Баку не был лет пятнадцать.