― Говори правду. Ты кто такой?
В ответ прозвучало что-то нечленораздельное. Я почувствовала, что его тело тяжелеет, и отпустила, наблюдая за тем, как он падал на пол. На самом деле, ответа не ожидала. Просто было любопытно, скажет ли он хоть что-нибудь.
Я сумела вытащить конверт, пока он не пропитался кровью, и откинула за спину к островку.
Тело Гейба начало подергиваться на полу. Он потянулся ко мне, с мольбой о пощаде на губах. Если бы все произошло иначе, то знала, что он не проявил бы ко мне ни единой капли сострадания. Отшвырнув его руку, отодвинулась подальше.
Прошли минуты, пока он не сделал последний рваный вдох и стал абсолютно неподвижен. В мой дом вернулось безмолвие, принеся странное чувство комфорта. Я оглядела кухню, вдыхая металлический запах свежей крови и тошнотворную вонь лимонной блевотины.
Положив нож на островок, присела на корточки, чтобы быстро обыскать тело Гейба. Не потрудилась вытащить пистолет. Он не использовал его, а я не хотела коллекционировать ворованные Глоки. Почувствовав что-то квадратное и твердое в правом кармане, протянула руку, чтобы достать.
― Бинго, ― пробормотала, вытаскивая коричневый кожаный бумажник.
Взглянув на удостоверение личности, выяснилось, что его имя определенно не Гейб.
Он был Тони Роландом. Моим вторым убийством. Тридцать четыре года, женат и родом из Дейтоны. В нескольких тысячах миль от моего городишки.
Впервые с тех пор, как все это началось, стала задаваться вопросом, насколько далеко все зашло. Я все еще не до конца осознавала, во что был вовлечен папа.
Обыскав остальную часть бумажника, больше ничего важного не обнаружила. Было несколько кредиток, квитанция на еду из «Биг-Мака» и фотография Тони, обнимающим рукой кудрявую женщину. Двое мальчишек стояли по бокам. Его семья, как предполагала. Он бы не вернулся к ним. Однако чья это вина?
Мне не понаслышке известно, каково это ― потерять родителя, даже двух. Не испытывала жалости ни к ним, ни к тому, что только что совершила. Позже, может быть, тогда и захлестнуло бы чувство вины. В отличие от первого раза, стоило раскаяться из-за того, что забрала жизнь, почувствовать тошноту от того, что наслаждалась тем, как нож пронзил его плоть.
Прямо сейчас, меня заботит лишь то, что кто-то узнает о моем чудовищном преступлении. Первому убийству было всего несколько недель.
Можно ли справиться с двумя? Что случится, если доберусь до трех? Это заставило меня задуматься о том, что говорила моя мать: «От безумия нас отделяет лишь несколько генов».
Проблема именно в этом? Я не считала себя сумасшедшей, но она определенно так думала. Все еще твердо верила, что не такая, как мама. Просто не хотела быть таковой. Все бы отдала, чтобы быть девушкой, которой так долго притворялась: застенчивой и милой. Не той затворницей, которая использовала выпивку, чтобы успокоить душу и прятать тьму в вихрях на холсте.