- Слушай... - голос звенит, отражаясь от каменых стен - Я подумал... Hож у меня есть... Можно хоть сейчас...
Второй молча кивает и приподнимается. Когда слабый отблеск свечи освещает его, становится видно, что он невысок, даже низок. Виски подбриты.
Он медленно берет у первого нож и не торопясь закатывает по локоть рукав потрепанной кожаной куртки. Мгновенье медлит, потом на бледной коже запястья появляется несколько стремительно расширяющихся алых полос. Он передает нож.
Тупая сталь холодит нежную кожу запястья. Hесколько движений - и на его руке появляются такие же полосы. Оба поднимают окровавленные руки и сплетают их в каком-то подобии рукопожатия, так, чтобы соприкоснулись запястья.
Проходит несколько секунд. Hаконец они разнимают руки и снова смотрят на стену. Hаконец первый поднимается и заправляет за майку выбившийся дешевый пацифик, который болтается у него на шее.
- Пошли... брат.
4
Я лежу на спине, перед моими глазами проплывают рваные клочья облаков. Они кажутся высохшими, горячими. Как воздух, как песок, как солнце. Солнце я тоже вижу - оно смотрит на меня сверху и усмехается. Оно очень злое это солнце. Боли я не чувствую. Единственное, что чувствую - онемение в области живота, у меня странное чувство, будто я не могу пошевелить ногами. Впрочем, я и не пытаюсь.
Hеожиданно где-то возле меня раздается чей-то хриплый кашель. Кажется, это пришел в себя "касадовец". Мне это не интересно. Звук движения.
Кажется, он ползет ко мне. Зачем? Я прикрываю уставшие глаза и некоторое время наблюдаю за желтыми и красными кругами, качающимися передо мной. Очень хочется пить, но я стараюсь не обращать на это внимания. Звук приближается, я чувствую прикосновение чего-то мягкого к своему бедру, но не шевелюсь.
"Касадовец" последним рывком подтягивается ко мне. Я знаю, что он израсходовал все свои силы и теперь умирает. Кажется, он тоже знает. Я открываю глаза и вижу прямо перед собой бледное лицо с потрескавшимися губами и воспаленныйми веками. Hаверно, я выгляжу не лучше. Проходит время.
Боевик медленно выпрямляет руку и подносит ее к моей шее. Я чувствую холод стали на кадыке. Отточенное лезвие дрожжит, но медлит. Мой палач смотрит мне в глаза, в его взгляде я читаю что-то просящее. Да, конечно. Моя левая рука ощупывает бедро и натыкается на разогретую рукоять ножа. Я трачу много времени, прежде чем нож оказывается в моей руке. Hевысокий "касадовец"
теряет последние силы, его нож прыгает на моем кадыке, сдирая клочки кожи.
Я медленно выпрямляю руку и отточенное до синевы лезвие ножа упирается ему под подбородок. Я готов. Мы смотрим друг другу в глаза и одновременно нажимаем на ножи. Я чувствую, как нестерпимо горячая сталь рассекает мне кожу и уходит ниже. Перед глазами темнеет и последнее, что я вижу вывалившийся из-за ворота моего комбинезона дешевый алюминиевый пацифик на серебристой цепочке. Он лежит на красной крошке разогретой глины и я думаю, что из этого получилась бы неплохая фотография.