Я уставилась на последний оставшийся круассан. Ответить он мне, конечно, не мог, дать ключ к разгадке — тоже, но фокусировал внимание. Что это меняет? Ровным счетом ничего — в деле, которым я занимаюсь.
— Вам не кажется странным, что кто-то занял место человека, по сути нищего? — раз Кристиан начал называть вещи верными именами, я посчитала, что тоже могу. — Замок, на содержание которого уходят все средства. Пустые счета в банке. Плюс интерес сомнительной прессы, — перечисляла я. — Ради того, чтобы наскрести по карманам последние паунды на прокатный фрак? И в этом фраке раз в несколько лет отобедать на королевском приеме?
— Я не знаю, какой был мотив. Вы можете показать свой жетон и спросить об этом отца… князя.
Я вздохнула и потерла лицо рукой. Спросить несложно. Но — очевидно: неправильно. Я подняла голову, Кристиан поймал мой тяжелый взгляд.
— У вас сейчас такие глаза… как океан перед штормом.
— Не самый изысканный комплимент, — поморщилась я. — Отдает дешевым любовным романом.
— Я не про цвет, я про угрозу. Не знаю, кому точно она адресована, Меган. Вы сможете выяснить, в самом ли деле мой отец — мой отец и князь Ланарт?
Переломный момент, которого я ждала.
— Возможно, — я откинулась на спинку кресла. Было катастрофически неприятно — пожарные не пропустили ни один предмет мебели, и этому креслу тоже досталось, причем спинка намокла сильнее. Какой парадокс. — Официальное заявление или установленный в ходе следствия факт, и делу будет дан ход.
— Какие есть способы?
Я не собиралась перечислять их все.
— Анализ вашей и его ДНК, чтобы установить родство. Чтобы установить, князь ли он или фальшивка — образцы почерка, например. Медицинские записи. Стоматологические карты, детские травмы. Физические, я имею в виду. — Кристиан кивал, я держала в уме: эксгумация тел предков. Самый надежный способ и самый неприятный, конечно. — Но для этого, скорее всего, придется признать вашего отца недееспособным.
Изображать сочувствие у меня хорошо получалось. Фальшивое, на расстоянии, когда от меня требуется только печальное выражение лица и потупленный взгляд.
— Он ведет нелюдимую жизнь вот уже много лет.
Что не помешало ему отправиться на конфирмацию моей племянницы, подумала я, но у каждого интроверта бывает момент, когда ему хочется выйти в люди.
— Хороший способ навсегда скрыться от правосудия, — невесело улыбнулась я. — Занять место пропавшего человека с титулом и остатками роскоши. Маловероятно, что он успел побывать в любой из «горячих точек» за последние тридцать лет. Не думаю, что он многоженец или занимался взломом сетей. Почти невозможно, что он может быть в розыске за политические преступления. Мелкий мошенник? Из тех, кто мечтает больше выиграть в лотерею, чем совершить преступление века?