— Так-так — произнес Бар. — Готовитесь к предстоящей схватки с силами неприятеля, господа мои? Я в восхищении! А ну, вон из воды, сию минуту!
Морель и Ларсен отпустили друг друга. Вскоре оба, тяжело дыша, стояли на палубе; с них стекали потоки воды, Франческо содрогнулся, представив, какая она холодная…
— Я ценю ваше усердие, — усмехнулся Бар. — Однако приберегите этот пыл до встречи с англичанами или голландцами. А до тех пор прошу соблюдать порядок на судне.
Он развернулся и отошел, дымя трубкой. Франческо и все остальные наблюдали за плотной фигурой капитана, как всегда щегольски одетого, когда Морель, воспользовавшись всеобщим замешательством, подскочил к Ольгерду и изо всех сил ударил его головой о тяжелую вымбовку. Боцман Готье с гневным криком кинулся к Феликсу, однако Ольгерд предостерегающе вскинул руку. Кровь стекала по его лицу, он рассеянно стер ее со лба, запачкав светлые волосы.
— Господин Морель только что показал, как хорошо он умеет нападать исподтишка. Мне стыдно иметь дело с таким противником.
Морель злобно глянул на Ольгерда, на его скулах вздулись желваки. Казалось, сейчас он снова набросится — но Готье оттер его в сторону и предложил Ольгерду опереться на его руку.
— Господин Ларсен, я отведу вас к лекарю. Фарини, идем!
Франческо поплелся за ними. Оказывается, наблюдая за «морской дуэлью», он совершенно позабыл о собственных неприятностях.
* * *
После того, что произошло днем, никто больше не пытался подтрунивать над Франческо. Он от души был благодарен Ольгерду и отныне считал себя его должником. Ларсен теперь вызывал в нем восхищение, близкое к восторгу, даже больше, чем сам капитан Бар. Вот это настоящий рыцарь и воин — в честь таких, как он, должно быть, трубадуры слагали свои баллады! Если бы Франческо спросили, готов ли он умереть за Ольгерда Ларсена, он не задумавшись ответил бы «да».
Они остались наедине в судовом лазарете после того, как лекарь зашил Ольгерду рану на лбу и предупредил, что останется шрам. Ларсен отмахнулся: «Одним шрамом больше, одним меньше…», поблагодарил лекаря и с облегченным вздохом откинулся на подушку. Франческо был не в состоянии пошевелить забинтованными руками, но ему страстно хотелось поговорить с Ольгердом по душам, высказать свою благодарность, заверить в преданности. Он понимал, что Ларсен устал и, вероятно, скверно себя чувствует. Совестно было его беспокоить, и все же он не мог сдержаться.
Франческо неслышно соскользнул со стула и подошел к Ольгерду — тот покачивался в подвесной койке и дремал. Франческо присел рядом.