Говорить все это было очень тяжело, но я знала, что так будет лучше для всех. И я видела, что Тол это знал. Я боялась, что отобрала у него надежду, стимул, но нет. По его глазам было видно, что прошлая ночь изменила его несмотря на результат данного разговора.
Ощущая неловкость, я поднялась, чтобы наконец-то отправиться собирать вещи, но Салтыков окликнул меня и я застыла, пока не оборачиваясь. Я слышала, что он встал с дивана и вот он уже стоит у меня за спиной, практически вплотную. Его горячее дыхание покрывает мою макушку.
— Могу я… обнять тебя?
Зажмурившись, я молча покивала и сильные руки Тола тут же обвили мои плечи, а он немного нагнулся вниз. Я не открывала глаза и не издавала ни звука. Мои руки сами собой поднялись к его, обвивая их. Я так хотела развернуться, чтобы уткнуться в его грудь и снова заплакать, но я должна оставаться стойкой.
— Я всегда все рушил, но впервые в жизни я посмотрел на руины и понял, что мне это действительно нужно… Но теперь уже немного слишком поздно.
Мои глаза моментально открылись. «Немного слишком поздно» это название одной из песен «ДНК».
— Спасибо тебе за все… — прошептал Тол.
Некоторое время мы простояли молча, после чего он отпустил меня и я ушла, так и не посмотрев на него.
Перелет прошел без приключений. Как и заселение, и все прочие моменты. Я все время наблюдала за Толом, но теперь его поведение не вызывало у меня беспокойства. Вплоть до самого концерта я опять была вся в делах и знала, что смогу хоть немного расслабиться лишь когда все закончится.
Стоя на своем месте, за кулисами, я все время смотрела на выступающего солиста, который, как я надеялась, начал новый этап своей жизни. Но, как оказалось, для этого он хотел сначала закончить старый.
Когда концерт подошел к концу и ребята стали покидать сцену, Салтыков остался у микрофона. Испугавшись, что он опять наделает глупостей, я хотела кинуться за ним, но стоящий рядом Антон остановил меня. Попросив табурет и акустическую гитару, солист объявил, что хочет напоследок спеть еще одну песню. Повернув голову, он посмотрел на меня, а затем снова обратил взгляд к залу, начав играть проигрыш.
— Девочка моя,
Ты же знаешь, я никогда бы не обидел тебя.
Когда ты грустила, я не оставлял тебя, о-о-о.
Ты ведь мой ангел, мой маленький луч.
И мы парили к небу на крыльях любви.
И я знал, что нам хватит сил,
Что между нами не погаснут огни
Пока я сам все не убил.
И теперь уже… Немного слишком поздно…
Я поняла все. Все, что хотел сказать мне Тол. Не сдержавшись, я прижалась к Антону и заплакала, совершенно позабыв о том, что так поступать нельзя. Он улыбнулся, видимо решив, что я просто расчувствовалась от такой грустной песни, начав поглаживать меня по спине.