Он даже не сообщил ей цель ужина, так что секретарю было не по себе. Оказалось – зря. Обычная болтовня и позирование для папарацци. Игра в счастливую семью, не больше.
Мужчины вели разговоры о бизнесе, а девушка скучающе ковырялась в тарелке, как вдруг разговор не перешел в иное русло.
— Ты уже купил билеты в Париж? — неожиданно спросил Виктор сына.
Вика оживилась. Феликс ничего не говорил ей об этом, к тому же за билеты ведь отвечает она.
—…или этим твоя невеста занимается? — добавил он.
— Купил. — спокойно ответил Феликс.
— Ты знаешь, что эти люди нам нужны и…
Феликс закатил глаза.
— Знаю-знаю, без контракта не возвращаться.
Виктор покивал и вдруг на его лице зажглась хитрая, мерзкая улыбка, напоминающая Гринча, который похищал Рождество.
— Я знаю как вы с Викулей любите друг друга…— Вика пождала губы, —…и ни минуты друг без друга не можете. Так что я решил сделать вам сюрприз. Вы поедете в Париж вместе. Да, понимаю, всего три дня, но зато где! Я не вижу счастья на ваших лицах!
Его действительно не было. Феликс уже задался целью свернуть свою игру и удалить Вику из жизни раз и навсегда, но мстительный отец вновь решил проверить сына на прочность.
— У меня даже загранника нет…— удивленно проговорила Вика и Виктор рассмеялся.
— Для меня это не проблема, дорогая. Два часа и все будет. Российский-то паспорт у тебя есть? Тот, что с саратовской пропиской.
Снова унижения. Куда же без них? Вика коротко кивнула и Боровицкий-старший сказал, что пришлет за ним курьера.
Разговоры снова стали скучными и вскоре троица разошлась, закончив ужин. Феликс сел в машину, громко хлопнув дверью.
— Даже не надейся, никуда ты со мной не поедешь. Я об этом позабочусь.
Вика нахмурилась. Как же ей все это надоело.
— И слава Богу! — прикрикнула она, скрестив руки у груди.
Руки Феликса заскрипели на руле и он начал движение.
— Да уж! Куплю лучше путевку в Евпаторию тебе и твоему жениху.
Вика захохотала. Феликс пытался ее задеть словно ребенок.
— Во-первых, он мне не жених! А, во-вторых, что с твоим голосом? Ревнуешь что ли?
Как же Боровицкому хотелось сейчас резко остановиться, чтобы Вика приложилась лицом о приборную доску, но это было слишком. Да, он ревновал. Он, черт возьми, впервые в жизни кого-то приревновал. Приревновал не потому что у него отбирают игрушку, а по какой-то более серьезной причине. Только вот такой?
— Если бы я ревновал каждую проститутку, с которой сплю, то в Москве бы живых людей не осталось.
И снова жестокий удар ниже пояса. Окунева поджала губы. Лучше бы она набрала микрозаймов для отца и погибла от рук коллекторов, потому что это был второй выход из ее ситуации. Да, лучшем так, чем терпеть все это.