— Вы родились до выхода книги, да? — решила я всё же уточнить и получила в ответ медленный кивок и странный, какой-то предвкушающий взгляд, словно ждал, что я… что? О чём-то догадаюсь? Ну, собственно, отгадка лежала на поверхности: — Габриель Линдон была знакома с вашей семьёй и когда писала свою книгу, дала братьям и сёстрам героини ваши имена?
— Всё верно, — кивнул Кевин, но продолжил смотреть на меня так, словно ждал ещё догадок.
— И поэтому у Джезмин синие глаза, потому что они такие у твоей сестры Лилиан, да?
— У всех гаргулий синие глаза, — дверь распахнулась, и в комнату вошёл вчерашний незнакомец, держа на руках мою уже практически старую знакомую. — Извините за вторжение, но я убедился, что вы тут мирно беседуете, и мы с моей новой подружкой решили присоединиться. — И он бесцеремонно уселся за стол и пододвинул к себе блюдо с жареным беконом. — Прелесть моя, хочешь вкусняшку?
— Томас, возможно, ей вредно жареное, — покачал головой Кевин, глядя, как Ноппи, сидя на руке у того, кто вчера подхватил её, не дав пораниться осколками бокалов, жадно поглощает кусок бекона, злобно озираясь и мурзясь.
— А ведь совсем недавно слопала два пакетика лучшего кошачьего корма, причём ела с полнейшим равнодушием, словно одолжение делала, — Томас протянул кошке новый кусок. — А на бекон вон как набросилась. Всегда подозревал, что врёт реклама, и кошачий корм — настоящая гадость. А кошкам просто деваться некуда, вот и едят. Голод — лучшая приправа.
А я смотрела на всё это, переваривая фразу Томаса, сказанную в момент вторжения.
— Все гаргульи синеглазые, — повторила я, зачарованно всматриваясь в глаза Кевина. — У тебя глаза, как у гаргулий… И ты такой большой!.. И прохладный… И родинка вот здесь, — я ткнула пальцем себе возле рта… — Да нет же! — я встряхнула головой. — Бред это всё. Гаргульи — выдумка. Их не существует.
Мужчины переглянулись. Потом Томас вытер пальцы салфеткой — Ноппи уже и сама разобралась, где лежит бекон, и как его можно достать, — и вытащил что-то из внутреннего кармана пиджака.
— У меня для тебя подарок, — с этими словами он протянул мне бумажный томик с фиолетовым драконом на такой знакомой обложке.
— Это мне? — растерялась я. Бумажные книги были редкостью. Очень дорогой редкостью.
— Тебе-тебе, — подтвердил с улыбкой Томас. — Там кое-что для тебя написано, прочти.
Открыв титульный лист, я растерялась. Там была написана пара строк, но прочесть их я не могла — не умела читать пропись, только печатные буквы. Мне казалось, сейчас уже никто прописью не пишет, кроме каких-нибудь узких специалистов. В растерянности я подняла глаза, но не на Томаса, а на Кевина. И он, кажется, всё понял — забрал у меня книгу и прочёл: