— Ну, будет… будет, — меня снисходительно похлопали по спине и аккуратно отстранили. — Потом поблагодаришь, когда твоего подопечного вытянем. А пока рано так говорить, плохая примета. Ну, всё, иди. Поторопись, чтобы нам ждать не пришлось. Тильду попроси о помощи, если что: я заметил, что вы сдружились. Она
сегодня как раз на дежурстве.
Радостно кивнув, я пулей выскочила из-под навеса и побежала в сторону нашего общего шатра. Даже не заметила, что гроза утихла, вновь сменившись еле накрапывающим дождиком. Мне было не до этого. После глубокого отчаяния в сердце вновь вспыхнула надежда! Пусть я и не смогла найти счастья в этой жизни сама, зато теперь появился шанс дать эту возможность кому-то другому. Сохранив ему жизнь. И я сделаю для этого всё возможное!
Всю ночь я не сомкнула глаз, с волнением ожидая результата операции, которая затянулась больше, чем на шесть часов. Уже даже успела перестелить для больного постель, выбрав для его лежака более удобное место, чем раньше. Приготовила всё необходимое для дальнейшего ухода и сходила поесть. Полевая кухня работала почти круглосуточно. По-крайней мере там всегда можно было взять горячую воду для госпитальных нужд или выпить тонизирующего настоя для поддержания сил. Иногда, предупреждённые загодя, повара оставляли что-то из еды: после операций целителям требовалось обязательно поесть, восстанавливая силы.
Наконец, устав от неизвестности и тревоги, я решила немного развеяться.
Вышла из госпитального шатра на улицу и остановилась, вдыхая полной грудью свежий утренний воздух. Рассвет ещё не окрасил золотым окоёмом край горизонта, а солнце пока ещё прятало свой ясный лик от спящего мира. Ночная темнота уже, погасила звёзды, поредела и рассеялась, сменившись серым предрассветным сумраком. Поле возле госпиталя, раскинувшего свои шатры и палатки на невысоком холме, затопило лёгкой туманной дымкой, придавая окружающей природе вид непривычный и даже немного сказочный.
Первые робкие переклички птиц, раздающиеся со стороны рядом стоящего леса, смешивались с шелестом крон, будто деревья перешёптывались о чём-то важном на своём, непонятном для простых смертных, языке. В воздухе разлилась та самая звонкая свежесть, которая бывает только отгремевшей ночью грозы. Весь мир очистился, смывая с себя пыль и суету прошедших дней, и теперь с нетерпением ждал, когда он сможет показаться во всём своём великолепии, играя алмазными переливами росы под первыми лучами восходящего солнца.
Лагерь ещё спал. Слышались только редкие покашливания, храп и время от времени тихие переклички часовых. Охрана у госпиталя была всегда: военное время обязывало. И пусть мы находились не на самой линии фронта, от неожиданных неприятностей всё же следовало подстраховаться. В охранении стояли как адепты боевого факультета, так и стихийники, составляя рабочую пару. Так же в связке двойками они по необходимости отлучались из лагеря: сопроводить обоз, доставить срочное донесение и выполнить иное необходимое поручение.