И на сей раз отвлекающий маневр удался на славу. Марианна развела руками и картинно захлопала ресницами:
– Дорогой. Ну ты же понимаешь. Она – твоя бывшая супруга. Шесть лет вместе не пропьешь. Сказала, что очень хочет поговорить об опеке над сыном… А это же наш внучатый племянник… или двоюродный внук… Хотя, какая разница?
– Вот именно! – подбоченился Руслан. – Какая разница! Вламываться в мою спальню у Лолы уже нет права!
– Эм… Я просила ее подождать в…
Остаток фразы застрял у Марианны в горле, и я даже не сразу поняла – почему. Однако уже спустя минуту увидела и, кажется, стала краснее чем платье нашей очередной гостьи.
Не знаю, как, но из-под кровати торчал край моего рисунка. Причем, именно та его часть, где красовалось самое интересное в фигуре спящего Руслана.
– Ммм… – Марианна подняла листок. – А похоже…
Держа портрет на вытянутой руке она пару минут смотрела то на листок, а то на Руслана – словно сличала.
– Вот уж не подумала бы, что у тебя, Руслан такие выдающиеся достоинства! – резюмировала Марианна. – Весь в деда! От того любовницы пару раз выбегали с криками ужаса. Вас не пугает? – спросила она у меня.
Я все еще не знала куда спрятать глаза, поэтому выпалила, не глядя на Марианну.
– Именно это меня в нем так и привлекает! Совершенство размеров и форм.
Боже! Какой бред я несу! Просто от смущения правильные слова не приходили на ум. А Марианна изучала меня минут пять с ног до головы, будто прикидывала соответствие наших с Русланом размеров.
Наконец, она отвисла и заявила, окончательно вгоняя меня в краску:
– Что ж! Раз вы оба так этим гордитесь, повешу картину в общий холл!
Я собиралась возражать, но Марианна забрала листок и гордо вышла из комнаты.
Руслан сел на кровать и принялся хохотать. А я просто не знала, что делать. То ли выпрыгнуть в окно из этого элитного дурдома, то ли догнать сестру Ефима Германовича и конфисковать картину, то ли потребовать, чтобы Баженов успокоился.
Наконец, глядя как он корчится от хохота, я тоже захихикала.
– Ты мне не льстила? – уточнил вдруг лже-муж.
– Не знаю. Я измеряла пропорции ночью, на глаз, – пожала я плечами.
– Хочешь перепроверить?
– Нет уж! Спасибо!
– Уверена? У меня в кабинете есть сантиметр…
– Обойдусь.
Мы еще посмеялись и внезапно оказалось, что можем общаться уже без прежнего напряжения. Злые слова больше не рвались с моего языка, и убить Баженова уже не хотелось.
– Мир? – Руслан протянул мне руку. – Учти, я ведь прощаю тебе то, что ты выставила мою неудовлетворенность на всеобщее обозрение. Значит и ты должна мне простить неудовлетворенность.