– Не дождёшься, что надо?
– Я по делу, – невозмутимо продолжил Алексей. – Мне стало известно, что это ты организовал похищение моей дочери Ульяны. В декабре это было. Есть запись, где ты говоришь, что сам трахнешь мою мелкую сучку. Поэтому, когда она тебе позвонила из деревенского дома, ты приехал слишком быстро. Так, где ты мою девочку насиловал? В том сарае, на трассе или в машине?
Я перестала дышать с ужасом глядя на Фролова. Вцепилась в подлокотники. Алексей приложил палец к губам, в знак, чтобы я молчала.
– Не докажешь. К тому же твоя мелкая сучка не станет против меня свидетельствовать.
Каспер!!! Каспер, нет!!! У меня горло спазмы сковали. Из глаз слёзы потекли.
– Я с ней говорил, – спокойно вздохнул Алексей. – Она утверждает, что ты в неё влюблён. По этому поводу у меня к тебе предложение. Ты отзываешь своих псов, а я разрешаю вам вдвоём с Ульяной уехать.
Каспер гулко рассмеялся.
– Ты рехнулся, старый!
– Что не так, сынок? – перебил его смех Алексей. – Любовь, семья. Тебе не нужна моя дочь?
– Ты мне её подсунул что ли? – усмехался Каспер.
– Рок, время-деньги, – рыкнул Алексей. – Тебе нужна Ульяна? Меняю на своё спокойствие, даже приданное ей дам. А ты сворачиваешь свою бурную деятельность.
– Сам еби свою шлюху! Недолго. Тебе осталось недолго.
Я закрыла рот ладонями.
– Ты всё слышала, Ульяна? – строго спросил папа. – Ты слышала это?!
В кабинете воцарилась тишина. А потом я закричала от отчаяния, заливаясь слезами.
– Уля! Я для него это сказал, – крикнул Каспер и оборвал звонок.
Как же больно! Как мучительно страшно!
А я думала, знаю, что такое душевные страдания. Получается, я вообще о жизни ничего не знала.
И ведь унижали меня. В университете ещё осенью прошлого года оскорбляли. Даже страдала. Но не долго. А здесь погибала.
Мне было страшно одиноко. Я так сильно любила Каспера, что сил моих не было терпеть разлуку. Но страшнее всего было смиряться с мыслью, что он мной пользовался.
В последнее доказательство, что Кас – подонок, отец и Виктор Денисович, начальник его охраны вскрыли подаренный мне кулон. Внутри оказался маячок.
Меня имели. Меня использовали, меня бросили одну.
И никогда не любили.
Стадия шока прошла только через три дня. За это время, я беспрерывно ныла, ничего не ела. Было какое-то странное ощущение нереальности. И чувство, что я одинока во всей вселенной. А люди – тени, живущие в своём мрачном мире.
Стадия отрицания появилась после завтрака на третий день, когда я активно стала искать Каспера в соцсетях, пыталась набрать его номер. Но каждый раз себя останавливала.