Сопротивляться ей было бесполезно. Она такая мощная, не удивлюсь, если она молот кидала в юности. А теперь работницу эскорта запросто швырнула к стене подальше от дверей в уборные.
– Куда собралась?! – зло прорычала она, нагоняя ужас на мою хрупкую психику. Лицо её исказилось, и в складках стал собираться тональный крем. – Мулька, шаболда свалила в Москву на заработки. А у нас правило: сваливаешь, оставляешь замену младше себя. Так что отрабатываешь.
– Элла! – я пыталась взять себя в руки. – Я из приличной семьи.
– И что, мерзота интелегенская, ты решила, что свалишь без проблем? – Наступала она, показывая мне огромный кулак, увешенный золотыми печатками.
К нам в закуток влетел Демьян.
Как и прежде красивая у него улыбка. И как прежде, он ужасно опасен. А с возрастом, всем известно, качества характера усиливаются и крепнут.
Элла резко приняла милый вид, пальцами растёрла на складках краску. Улыбнулась мужчине в ответ.
– Это мой брат! Дёма, скажи, что я твоя сестра, – заныла я и с надеждой посмотрела на молодого мужчину.
Но Дёма - он тварь во все времена.
– Ты Рыбкина, а я Вяземский.
– Вяземский? – Элла подсела на крупное, объёмное бедро. – Очень рада, что вы приехали на столь интересный праздник…
– Сколько? – у него стал очень деловой вид. В этот момент он был невероятно похож на своего отца. – Я её на ночь покупаю.
– Что?!!! – заорала я. – Дёма! Я случайно здесь! Я не продаюсь!
– Конечно,– зло усмехнулся он. – Если не я, тебя Пётр Олегович купит.
– Нет, – я отрицательно покачала головой. – Я отчиму позвоню, он всё решит.
Элла выхватила у меня телефон, который я извлекла из сумочки.
– Отрабатываешь! Иначе, ты узнаешь о мерах воздействия, – окрысилась мамка, а Дёме нежно улыбнулась.– Восемьдесят тысяч.
– Сколько?! – в один голос выкрикнули мы с Дёмой.
– Дороговато за мелкую дичь, – поморщился наиграно Демьян. – Она меня исцарапает.
– Задушу, змей поганый, – огрызнулась я.
Элла дала мне локтем в живот и заслонила от клиента своей тушей.
– Я ей сахарные ручки сломаю, если вас тронет, – пообещала она. – И будет отрабатывать ещё.
– Я не твоя работница, дура, – разозлилась я, потирая ударенное место. – Я его сводная сестра. И своей Мули руки ломай, она лохонулась. И ты вместе с ней.
А Дёма, как ни в чём не бывало, отсчитывал наличные.
– Это за моральный ущерб. Она действительно из моей семьи.
Элла сделала хорошую мину. Взяла деньги и решила быстро смыться. Но Дёмка рывком повернул её к себе.
– Чтобы никто не узнал, что эта малолетка светилась с тобой, – очень зло прошипел он, как шипят змеи. – Иначе твои… сахарные ручки пойдут в расход.