Во рту появился привкус горечи, который уже не получалось смыть вином. Я выдержала паузу, ожидая, что Роб хоть что-то скажет, но он молчал. Со стороны могло бы показаться, что он даже не слушал меня. Но я знала, что он ловит каждое моё слово. Потому продолжила, сама не понимая, откуда мне это известно… ведь ещё час назад я не то что цвет глаз матери вспомнить не могла, а и в принципе она казалась мне существом эфемерным, нереальным… выдуманным. Как странно.
— Драконы деда должны были перейти брату, — продолжила я свой рассказ, и неожиданно в груди всколыхнулась забытая злость, а Драконы, доставшиеся мне от деда, снова начали зудеть, словно тоже вспоминали прошлое вместе со мной. — Я всегда злилась из-за этого. Он был старше, и всё лучшее доставалось ему. Хоть мама и говорила, что я просто не понимаю, насколько Змеи хитрые и изворотливые Хранители. Я хотела… Как дед… — голос сорвался и охрип, а в голове снова что-то взорвалось. В глазах поплыло, а к горлу подступила тошнота.
Роберт вскочил со своего места и тут же встал позади меня, положив ладони мне на плечи. И боль немного отступила.
— Что ещё ты помнишь?
— Ничего! — огрызнулась я, чувствуя, что именно эти непонятно откуда взявшиеся воспоминания, или чем были на самом деле эти знания, стали причиной такой жуткой, невыносимой боли.
— Подумай! Ты помнишь чужаков, которых обучал твой дед?
Чужаки. Да! Были чужаки… женщины и мужчины… Они хотели, чтобы дед научил их справляться с их новообретёнными Хранителями. Они не знали, что на то, чтобы найти общий язык с духами, которыми наградили их боги руками монахов, у носителей порой уходит чуть не целая жизнь. А иногда, даже к закату своих лет, они не слышат ничего, а Хранители остаются всего лишь рисунками — красивыми, но неживыми.
— Женщины, — уже не контролируя себя совершенно, снова заговорила я, — у одной были светлые волосы, как спелая пшеница, а у второй наоборот — как свежевспаханная земля… — руки на моих плечах вздрогнули. Едва ощутимо, но всё же я не могла этого не заметить. — Они мертвы?
— Да, — спустя несколько нескончаемо долгих мгновений ответил Роберт. — Одну из них ты видела на магснимках.
— Твоя мать… — протянула я, осознавая, как на самом деле давно боги связали наши судьбы.
Он молчал, и я прикрыла глаза, снова воскрешая в памяти образы — давно забытые. Настолько давно, что сердце щемило, а на глаза наворачивались слезы. Настолько, что хотелось забыть, что я уже взрослая девица восемнадцати лет, одна из лучших аферисток в столице, а то и во всём королевстве… свернуться калачиком и скулить. Оплакать потерю. Так и не осознанную мной до конца потерю дома, где пахло свежеиспечённым хлебом, молоком и мёдом. Семьи, где меня любили не за что-то, а просто потому что. Матери… Отца… Деда… Брата…