Я могу "завернуть" дорогостоящий проект, а могу, наоборот, способствовать его плавному и быстрому продвижению. Только за четыре года в этой должности взятку я брала всего однажды. И мне до сих пор стыдно за тот единственный, позорный раз. Все равно деньгами так и не воспользовалась - лежат на счету в банке. Кто там говорит, что деньги не пахнут? Для таких дурочек, как я, они воняют...
Да, собственно, моей зарплаты вполне хватало на хлеб с маслом и даже иногда икрой! Зато начальство ценило, и, если говорить откровенно, туда, откуда нужен был моему руководству куш, было кого послать и без меня. А вот там, где нужно было быть принципиальной и честной, Щевцова была незаменима!
Из размышлений меня вырвал бархатный голос Плетнёва:
- Наталья Ивановна, я хочу вам предложить кое-что, - ух, взяточник проклятый! Знаю я всё, что такие, как ты, способны предложить таким, как я! Знаю все ваши мерзкие мыслишки! Давай-давай, послушаю, как далеко зайдут твои предложения!
- И что же? - стараюсь сдержать раздражение и все-таки удостовериться в том, что думаю об этом мужчине.
- Предлагаю вам полететь в горы вместе с нами.
Ах! Нет предела человеческой наглости! Просто нет предела... Что за мир такой у нас, что за жизнь - каждый думает, как бы не честным путем заработать, заслужить что-то, а быстренько, с помощью своих денег. Отвечать ему, спокойно и даже расслабленно развалившемуся в полуметре от меня в удобном кресле, я не стала. Просто встала, всем своим видом выражая крайнюю степень презрения, и, оправив деловой костюм, шагнула к выходу из кабинета.
- Наталья Ивановна, я понимаю, как это звучит, но вы зря думаете, что я хочу вас подкупить.
- Да? И как же это тогда называется? Задобрить? Подмазать? - говорю, взявшись за ручку, но еще не уходя.
- Это называется, показать мой проект изнутри, позволить понять всю важность нашей работы, когда одинокие люди получают возможность найти себе пару, когда...
- Не нужно упражняться передо мной в красноречии. Я всё поняла.
И в мыслях своих я резко открываю дверь, выхожу неспеша в коридор, а потом громко хлопаю, так, чтобы он понял всю степень моего возмущения. А на деле почему-то все так же стою на одном месте у выхода из кабинета, а он вдруг каким-то неуловимым образом, одним долгим, плавным движением оказывается рядом, и его ладонь - кажущаяся крупной, с длинными пальцами, с ровными, явно наманикюренными ногтями, с выступающей ближе к запястью веной, вдруг ложится на мою! На ту, которая все никак не решится распахнуть дверь! И он что-то делает такое своей рукой, не гладит, не сжимает даже, но будто бы от батареи горячие волны идут от нее... обволакивая, согревая, медленно проникая под кожу.