Мама в моих руках съёжилась, а я резко обернулась и посмотрела на отца с такой злостью, накопленной за эти месяцы на него, что он отступил от меня. Не ожидал такой реакции. Как он вообще смел так разговаривать?
— Я была там, папочка, где ты хотел, чтобы я была! Козлина, ты папаша, ещё тот! Решил продать меня за свои долги? Почему же ты не на работе? — невозможно было узнать мой голос. Он был стальным, не терпящим отпора. Не знаю, что мне так предавало сил: злость на отца или ощущение защищенности. Джо не позволил бы никому тронуть меня. У него был собственный абонемент на причинение мне боли.
— Потому что у меня больше нет РАБОТЫ! Хахаль твой выкупил все, что у нас есть, и выкинул меня с работы! — Никогда прежде он так не разговаривал со мной. Папа был словно чужим, ни тем человеком, кто укладывал меня спать и читал сказки.
— Не выкинул, а запретил воровать. — у Джо была особенность заполнять собой все пространство, чтобы людям становилось тесно в его присутствии. И еще, он умел возникать из ниоткуда. Секунду назад не было его, и хлоп — вот он стоит перед нами, расправив плечи. Он был спокоен, не чувствуя угрозы от отца. — Может чаю попьем?
Родители.
Мама смотрела на Джо во все глаза, словно видя впервые. С неким ужасом и благоговением. А как иначе? Высокий с широкими плечами и огнем в глазах, он напоминал самого Дьявола.
— Конечно. — защебетала мама, боясь не угодить гостю. Я пошла за ней, на ходу машинально поцеловав Джо. Это было естественно. Мой мужчина заурчал и пошёл за нами. Мы напоминали пару, которая пришла в гости к родителям невесты. — Вы будете чёрный или зелёный?!
— Я пью любой. — Любезно ответил мужчина, стараясь быть вежливым. За эти месяцы я неплохо его изучила и знала, что Джо любит кофе и исключительно черный чай без добавок.
Мы сели за небольшой стол, пока мама хлопотала на кухне. Я впервые в этой квартире себя чувствовала гостьей. За два месяца совместной жизни дом Джо стал моим домом, там было все знакомым. Я знала, где что лежит и покупала все, что считаю нужным, не испытывая ни в чем нужды. Осознание, что я настолько за этот короткий срок приросла к Джо стало для меня открытием.
Лицо отца говорило само за себя — полное отвращения и негодования. Было осязаемо, что ему противны мы. Он поджал губы и насупился. Крылья носа подрагивали, а глаза бегали из стороны в сторону что-то выискивая. Раньше он никогда себя так не вёл. Не зря говорят, что человека раскрывают не хорошие время, а темные обстоятельства.
Не успел Джо посмотреть на него, как отца лицо приобрело более человеческий вид, и я вновь почувствовала отвращение, с которым пыталась бороться с того момента, как пришла сюда. Что же происходит со мной?