Здесь антисептик и моющее средство окружают меня со всех сторон.
Не переношу этот запах. Он напоминает о моей операции и о том, насколько я ненормальна.
Я уже собираюсь заснуть, когда замечаю что-то на руках тети. Рукава ее пиджака задраны, обнажая царапины на запястье.
Мой безумный взгляд перескакивает на дядю. Он опирается обоими локтями на колени и наблюдает за мной, нахмурив брови и поджав верхнюю губу.
Нет.
Это не моих рук дело.
... так ведь?
Эта сцена похожа на воспоминание о тех временах, когда мне снились кошмары.
И возникали эпизоды.
У меня произошёл эпизод в больнице.
Кажется, я снова навредила тете. Эти царапины из-за меня.
Я причинила ей боль.
— Прости, — шепчу я, медленно садясь.
— Дорогая. — тетя перестает вытирать мою руку и бросается ко мне в медвежьих объятиях. — Я так рада, что ты проснулась.
— Мне жаль, что я сделала тебе больно, тетя. Мне т-так жаль. — я всхлипываю ей в шею. — Я не хотела этого. Не... не знаю, что со мной не так.
— С тобой все хорошо, ладно? — она отстраняется и заправляет мои волосы за уши, выражение ее лица суровое. — У тебя просто стресс. Верно, Джексон?
— Да, тыковка. — дядя придвигается ближе и заставляет себя улыбнуться, когда берет мою руку в свою. — У тебя только что произошёл приступ паники. Доктор сказал, что это выглядело хуже, чем было на самом деле.
— Но.. — я указываю на царапины на запястье тети, губы дрожат. — Я п-причинила боль тете и...
— Доктор сказал, что я не должна была останавливать тебя в середине приступа. — она улыбается, гладя меня по волосам, словно я хорошая дочь. — Так что это не твоя вина, дорогая.
Как она может быть такой спокойной в этом вопросе?
Я сделала ей больно.
Я делала это раньше.
Если бы дядя не вывел ее, не знаю, что бы я сделала.
Если бы врачи не вкололи мне что-нибудь, я могла бы сделать гораздо хуже, чем поцарапать.
Тетя единственная фигура матери, которую я когда-либо знала. Это не может быть нормальным, что я причиняю ей боль.
— Расскажи мне о том, что случилось в школе, — спрашивает тетя, и дядя придвигается немного ближе.
Мои губы сжимаются в тонкую линию.
Знакомый зуд начинается под кожей.
Причина, по которой у меня случилась паническая атака, вот-вот снова охватит меня.
Палата начинает кружиться, и моя свободная рука сжимает простыни в кулаки, пока костяшки пальцев не белеют.
Эйден сблизился со мной, ради мести. Он сблизился со мной, чтобы сделать мне больно.
Чтобы уничтожить меня, как он и обещал.
Все это было ложью.
Игрой.
Я была пешкой на его шахматной доске с самого начала, и была слишком наивна, чтобы заметить это.