Когда он входит и выходит из моего рта, это невозможно не заметить.
Что именно? Я не знаю.
Все, что я знаю, это то, что я, скорее всего, являюсь причиной конфликта.
Его серые глаза на секунду вспыхивают любовью, прежде чем снова темнеют. Он смотрит на меня так, будто ненавидит.
Это не слепая ненависть двухлетней давности. Нет, на этот раз она выглядит так, словно он не может контролировать ненависть.
Это ранит меня глубоко и сильно. Как будто мне не было бы так больно, если бы меня ударили в живот.
Что я тебе сделала?
Слезы наворачиваются мне на глаза. Не уверена, связано ли это с нехваткой воздуха, тем, как он жестоко обращается с моим ртом, или с эмоциональной болью, пронзающей меня из ниоткуда.
Эйден опускает палец и вытирает мне глаза.
— Шшш.
Он полностью выходит из меня, не кончая. Во всяком случае, его член тверже, вены пульсируют от потребности в освобождении.
Эйден хватает меня за плечи и поднимает своими сильными руками. Все еще дезориентированная, я смотрю на намек на его татуировки со стрелками. По какой-то причине их вид успокаивает мое дыхание.
Он несет меня к дивану и садится, маневрируя так, чтобы я была у него на коленях, лицом к нему.
Слезы все еще текут по моим щекам, когда я кладу обе руки ему на плечи.
Я не смогла бы остановить их, даже если бы захотела.
Не отрывая взгляда, он протягивает руку между нами и стягивает мои шорты вниз по ногам.
Он задирает юбку и устраивает свой твердый член у моего входа. Мои внутренние мышцы сжимаются в болезненном, парализующем предвкушении.
— Видишь, что ты со мной делаешь?
Он погружается глубоко в меня за раз.
Я прикусываю нижнюю губу, но стон звучит громко и отчетливо.
Он никогда не трахал меня так. Лицом к лицу. В такой позе его член задевает то местечко внутри меня, которого никогда раньше не достигал.
Я подпрыгиваю у него на коленях, почти палач с каждым его безжалостным толчком. Он входит в меня с безумной настойчивостью.
Я задыхаюсь, теряю рассудок и жажду большего.
Неважно, как сильно я отрицаю, я всегда буду хотеть большего от Эйдена.
И, возможно, именно поэтому мне так больно. Потому что, возможно, он никогда не будет заботиться обо мне так, как я забочусь о нем.
Может, я всегда буду игрой.
— Чувствуешь, как сжимаешь меня, милая? — его глаза впиваются в мои. Они более навязчивы и интимны, чем его член внутри меня. — Знаешь, что это значит? — он хмыкает. — Это значит, что ты, блядь, моя, Эльза. Не только твое тело, но и твое сердце и твоя душа.
Еще больше слез стекает по моему лицу, потому что я знаю, я просто знаю, что я облажалась.