Алекс
Закрываю за собой дверь, прыгаю в машину, завожу мотор. Тачка легко слушается, урча мотором и зарождая жизнь в этом богом забытом на много миль месте. Даже ветки голых деревьев не качаются от ветра, воздух плотный и по-осеннему густой. С одной стороны, это плохо: если будет надвигаться опасность, волчица ее не почувствует, но есть и другая сторона, положительная — запах моей Амалии никто не прочтет.
Я не стал распылять на нее дезодорант, закрывающий запах на замок, иначе это могло повредить ей. Течка кончалась, самое тяжелое время прошло, но не до конца, а в такое время женщина и волчица должны быть едины, чтобы легче пережить этот кризис.
Выкручивая руль, хмыкаю сам себе под нос: совсем размяк от этой девушки, совсем. Еще пару дней назад я хотел записать на видео, как ее трахают во все дырки пятеро волков-оборотней, чтобы Клауд перед своей смертью насладился этим прекрасным зрелищем, ощутив на своей поганой шкуре, каково это.
Но сейчас…
Бл@, да я сам перегрызу глотку каждому, кто косо посмотрит на нее, у кого хотя бы раз дернется член в штанах, выражая симпатию. Нах*й, пусть держатся подальше от греха. Правда это или нет про истинных пар, но рядом с ней, вкушая этот аромат, я забывал о своих горестях, реально становился совсем другим.
Машина подпрыгнула на очередной коряге нераскатанной дороги, вдалеке пробежал заяц-русак, ловко маневрируя между соснами. Я прибавил газу, чтобы быстрее добраться до Лесника. Одному мне с Клаудом сейчас не совладать — потеряв начальника охраны, жену, он и шагу один не ступит, а потому нужна помощь такого же отбитого на всю голову волка, который сможет подстраховать со спины.
Да срать на это правосудие, о котором я говорил Амалии. Лесник скинул контакты того, кто будет заниматься делом Клауда Блэквуда, и не сольет его в унитаз, а я переслал основную часть компромата куда требовалось. Однако оставлять все так, как есть, не планировал. Потому что он ДОЛЖЕН был познать кару моего правосудия.
Да, я верю в то, что найденной информации хватит, чтобы упечь его за решетку до конца жизни, пока он не сдохнет там от наркоты, что сдерживает внутреннего волка от обращения, — знаю по себе. Но мне этого, блять, мало.
Перед глазами помутнело — уже в который раз, когда я начинал думать о Клауде. Я поморгал глазами, прогоняя опустившуюся с ресниц пелену. Приборная панель дребезжала — на такой скорости передвигаться по лесу глупо, но у меня не было времени.
Амалия думает, что я еду на встречу с представителем следственного комитета, как примерный человек и законопослушный волк. Но я расчленю ее мужа, этого сукиного сына, убедившись лично, что его черная душа отправилась на тот свет и больше не сможет причинить никому вреда. Это будет не месть. Это будет возмездие за меня, Сару и Амалию.