— Расскажите все, Маргарита, — велел Серениус. — При девочке.
— Не надо, я все слышала, — пробормотала я.
— Ада слышит через магический полог, — кивнул ректор. — Это ли не доказательство?
Тетка пренебрежительно фыркнула:
— Пусть она покажет свою якобы магию. Иначе ни слова не скажу. Я дала клятву Александру. Да, Ида, твой отец жив, но это ничего не меняет.
— Ада, — магистр обратился ко мне, — о каких спонтанных тренировках упоминала леди Анабель? Покажи тете, как ты развивала свой талант.
У меня внутри все оборвалось. Так, должно быть, чувствуют себя в суде обвиняемые, когда им предлагают доказать свою невиновность каким-нибудь изощренным, заковыристым способом. Но что-то внезапно щелкнуло в голове. Я вспомнила молодого человека в галерее. Маг в мантии явно принял меня за визарду-абитуриентку и попросил ему погадать. И тогда, клянусь, со мной заговорила каждая моя самодельная карта!
Я сунула руку в сумку и – о радость! – нащупала в ней свою колоду. Не выложила! Отлично! Это мой единственный шанс! Я знаю тетку: если она обещала, то слово сдержит. В случае провала я больше ничего не узнаю об отце. А мне все же хотелось бы знать хоть что-нибудь. Я так долго считала себя круглой сиротой! У меня даже ни одной бабушки нет! И дедушки! Только тетка, злая… ведьма.
Тетя Рита скрестила руки на груди и смотрела на меня с насмешкой. Ректор же одобрительно кивнул. На журнальный столик легла «светлая волшебница». Мама? Второй картой оказалась темная леди, на редкость безобразная средневековая дама из интернета. Третьей картой был… демон. Обычно (в зависимости от ситуации) я плела наивным девчонкам, что сей потусторонний красавчик – будущий возлюбленный соискательницы, тайный, загадочный и страстный поклонник, которого девица покорила своими подростковыми акне и пластиковыми накладными ресницами. Но сейчас это было нечто совсем иное. Откуда тут демон?
— Я не вижу будущего, но могу рассказать прошлое, — я слышала свой собственный голос словно издалека. — Ты его очень любила, да? И не любила маму. Почему? Вижу разбитое сердце. Твое сердце. Вижу преданность… вопреки всему. Ты воспитывала меня, несмотря на нелюбовь к маме. И снова разочарование. Он тебя не полюбил, не смог… — я переложила несколько карт и сбилась. Попыталась сосредоточиться: в мутной пелене проступили лица. На уши давило, словно я была под толщей воды. — Его семья… огромное сопротивление. Они тоже были против мамы. Слухи… грязные слухи… Я не понимаю, — я раскрыла глаза (оказывается, они были закрыты – я видела колоду сквозь веки?!) и беспомощно посмотрела на Серениуса, — они ведь были женаты, я видела свидетельство, но… как бы не были.