– Ну просыпайся же, – начинает терять терпение Вовка. – Сколько можно? Мы уже с бабушкой Алиной позавтракали, чай выпили, а ты спишь и спишь.
Собираюсь с духом и мужественно приподнимаю веки. Таращу глаза.
– Всё. Проснулась. Привет, малыш!
– Сама ты малыш, – дует губы Вовка. – Там снег выпал, а ты погулять обещала.
– Раз обещала, значит пойдём, – сажусь в постели. – Только чаю выпью. Я быстро.
Чайник со свистком – на газ. Утренний контрастный душ.
– А я как пленник замка Иф, – ползёт по стеночке Михайловна. Она не в духе, страдает, за спину держится.
– Вам бы в больницу, – рискую я дать совет.
– Ещё одна! – грозит она пальцем. – Не дождётесь! Отпустит скоро. Я себя знаю, не первый раз. Я б тоже снегу порадовалась не только из окна. Потоптать бы снежок, а приходится ползать в четырёх стенах, как арестантка.
– Бабушка Алина, – говорит сердобольный Вовка, – я для тебя скатаю большой снежок и принесу!
– Мой золотой, – растрогалась Михайловна, – спасибо тебе огромное!
Она с чувством потрепала Вовку по тёмным кудрям. Будь у неё со спиной получше, поцеловала бы в макушку, как делала уже не раз.
– А ещё принесём ваши любимые булочки с корицей и круассаны с абрикосовым джемом, – пообещала я, наскоро съедая бутерброд и выпивая, обжигаясь, горячий чай. Я видела, как приплясывает от нетерпения Вовка, поэтому торопилась, как могла.
На улицу мы не вышли, а вывалились, как два шара, что получили неожиданное ускорение. Вовка хохотал от восторга. Его звонкий голос омывал искренностью и детским счастьем уютный двор.
Воздух свежий и морозный, за щёки щипает. В небе – солнце светит, ветра почти нет – красота.
– Плохой снег, – огорчается Вовка. – Нельзя снежки лепить. И бабушку Алину не порадуем.
– Это потому что морозец и воздух сухой, – объясняю. – Но, может, мы погуляем, температура поднимется, солнышко пригреет – и снег станет мягким.
Я не очень верю в то, что говорю, но Вовку нужно обнадежить, а то он нос повесил. Только что смеялся, а сейчас чуть не плачет. Губка у него нижняя трогательно дрожит.
Я снова чувствую удар в сердце. Я так его люблю, что готова всё отдать, лишь бы он снова смеялся и радовался.
– И вообще: впереди ещё вся зима. Будет снег разный, а может, Михайловна поправится, будет бегать, дышать воздухом, налюбуется ещё зимней красотой.
– Я тебе что, маленький, что ли? – дует губы Вовка. – Это ж потом будет, а порадовать её я хотел сейчас.
– А мы что-нибудь придумаем! – ободряю я его. – Купим, например, в магазине пакет и наберём много-много снега! Ну, подумаешь, снежок не слепишь? Зато как придём, как высыплем снег на стол, например, в кухне! Сделаем настоящий сугроб. Он будет пахнуть морозом и свежестью. Алина Михайловна обрадуется.