Мне показалось, что она грустно улыбнулась с фотографии — она тоже простилась со мной. Простилась и простила…
«Если хочешь узнать ответы, приходи к старому дубу», — выцарапанные когтем слова прямо на изображении белели рваными краями. Марк… Я отложил фотографию на небольшой столик для ключей, закрыл дверь и вышел на дорогу.
Когда отец почувствовал, что кончина его близка, и решил поделить между нами управление стаей, знахарка наложила на нас заклятье, чтобы мы не смогли причинить друг другу вреда, но Марку она добавила еще одно: он не мог причинить вреда женщине. Кажется, ведьма тогда уже читала в его черной душе, что с ним станет, насколько будет большой его жажда власти, и на что он пойдет ради нее. И теперь, вспоминая о нем, я не ощущал тоски, сожаления, что так случилось. Его предательство было слишком большим. Он не только попрал законы крови. Он покусился на жизнь целой стаи!
— Эй, Лиам! — Грэй остановился на своем сером джипе рядом. — Садись, погнали.
Закинув сумку на заднее сиденье, сам я прыгнул на переднее.
— Я думал, что ты стянешь куртку с Аурелии, разорвешь ее на части, — усмехнулся Грэй, выруливая машину к лесу, туда, где уже прокладывалась дорога среди черных деревьев по снегу. — Чужой запах на твоей волчице… М-м-м! — Грэй ехидно покосился на меня.
Р-р-р! Да, волк бесновался от того, что одежда на Аурелии забивала ее родной аромат чужим, и хотел тут же отправиться в лес, найти Исая и сжать его горло до красноты в глазах, до хрипоты в легких, но человек во мне благодарил его за то, что как смог позаботился о моей женщине — не дал ей замерзнуть в лесу.
— Почему ты не говорил о вампирах?
Грэй закусил губу, вздохнул, не отрывая взгляда от дороги, но противостоять силе альфы не мог.
— Я сам не был в деревне года четыре. Говорил, что еду в отпуск сюда, а сам…
— А сам?
— Я люблю охоту, ясно? — вдруг распалился он, сильнее сжал оплетку руля. — Ездил с разными группами в Африку, Сибирь… черт, да я где только не был!
— Ты. Меня. Обманывал.
— Да нет, — Грэй шумно выдохнул, — никакого обмана. Я сам тебе всегда говорил, что нужно чаще бывать в деревне, не стоит закапываться в горе, — он бросил быстрый взгляд на мое лицо, видимо, боясь уловить трагичные эмоции, но оно оставалось таким же непроницаемым, как и моя душа. — Но мое место не здесь. Ты нашел свою истинную пару и хочешь теперь жить здесь, тебя влечет лес, и единение волка с человеком становится сильнее. Но у меня… у меня нет этого, понимаешь? Я хочу путешествовать, хочу видеть мир, не хочу принадлежать кому-то…