– Мальчик мой вернулся! – неожиданно заголосил женский голос, и настолько громким и звонким он был, что даже меня он заставил содрогнуться, а мужчин-драконов так и подавно всех скривило и перекосило.
– Это ещё кто? – Дэйн, сохраняя спокойный, размеренный тон, поинтересовался у Диэрана.
– Это… Это, – мужчина замешкался. – Она вырастила нас с братом, вместо рано почившей матери. Её зовут Мэйри. Она то ли с ума сошла, то ли просто не смогла смириться с новостью о смерти Дэйнмара. Однако она упорно считает, что Вы, Владыка, ныне покойный Дэйн. Прошу меня за это извинить. Я не знал, что она вернулась во дворец. Мы пытались её образумить, вразумить, но всё бестолку. И она… крайне настойчивая дама…
– Мальчик мо-о-ой! – уже где-то совсем рядом, и почему-то звук доносился сверху, радостно возопила женщина и… буквально плюхнулась нам под ноги.
Мужчин с ног до головы накрыло поднявшемся в воздух песком, меня же Дэйн успел загородить собой, встав прямо передо мной.
– Ма-а-альчик мо-ой! – голос у дамы был таким радостным, будто она выиграла в лотерею не миллион, а миллиард, при этом её ещё и попутно другим чем-то порадовали.
Не сдержав любопытство, я выглянула из-за Дэйна, и моя челюсть рухнула вниз. Пред нами в оседающих клубах пыли и песка стояла… бабушка. Нет, я серьезно. Даме с таким бодрым, звонким голосом на вид было лет семьдесят, не меньше. Всё лицо у нее было покрыто достаточно глубокими морщинками. Седые, а не белые, как у Дэйна и Диэрана волосы, собраны в высокий пучок. Кожа полупрозрачная. Маленького роста, худенькая. Одета в ярко-зеленые брючки, облегающие стройные ножки. Темно-коричневая кожаная куртка, из-под которой выглядывала белоснежная рубашка. В довершении этого сногсшибательного, я бы даже сказала молодежного образа, на ней красовались высокие коричневые сапожки на каблучке, а за спиной виднелись объятые языками пламени перепончатые крылья.
И эта «бабушка» выглядела бодрее, моднее и колоритнее меня. И мне стало стыдно. И мне тоже резко захотелось облачиться как она, и желательно, чтобы за спиной у меня тоже так же полыхали крылья. Было бы эпично. Честно говоря, если бы я не видела её морщинистое личико так отчетливо, то дала бы ей лет двадцать пять, не больше. Море энергии, которая чувствовалась в каждом её движении. А казалось, что двигалась она постоянно, даже сейчас, стоя и смотря на Дэйна, её руки находились в движении, крылья совершали резкие взмахи, и с их кончиков сыпались мелкие искры. Яркий блеск черных глаз, на губах озорная улыбка… Бабуля-огонь, одним словом. Я по сравнению с ней – вода в болоте, мутная и затянутая трясиной.