Аллай и Илиай, доведя меня до открытых дверей, ведущих в шикарную огромную гостиницу, сразу упорхнули по своим делам, пожелав мне на прощание удачи.
А я, сделав глубокий вдох, подняв подбородок повыше, зашла внутрь.
Итак, три огромных дивана пурпурного цвета с золотой вышивкой и позолоченными элементами уже были «забиты». По пять претенденток на каждом из них, одетых в разноцветные платья пастельных оттенков. У кого-то были платья с кринолинами, пушистые, у парочки, как у меня, в греческом стиле. У кого-то нечто среднее. В общем, единого дресс-кода не наблюдалось у них. Цвета у всех были ненавязчивыми. Зато у меня – ярко-красное, отчего я выглядела в этом курятнике как попугай. Да ещё и тряпка на лице.
Все эти красотки, а они, действительно, были чудо как хороши собой: блондинки, брюнетки, шатенки, когда я только вошла, недоуменно воззрились на меня, и кто-то даже презрительно фыркнул. На что я только закатила глаза.
Присев на свободное кресло рядом с камином, я вытянула свои ножки и внимательно осмотрела всех собравшихся.
Было видно, что кто-то с кем-то знаком: три девушки на левом диване, под предводительством тоненькой белокурой красотки с голубыми глазами и острыми ушами, надменно на всех поглядывали и обменивались какими-то репликами. А другая «кучка» этих знакомых почему-то люто ненавидит. Особенно выделялась группа на противоположном диванчике. Три темноволосых и темноглазых красотки, со странным пепельным оттенком кожи, тоже, кстати, ушастенькие, бросали на ту блондинку такие взгляды, будто хотели её испепелить. А она отвечала им высокомерным презрением.
Интересно, а мне, вообще, есть какой-то смысл пытаться с кем-то знакомиться? Наверное, нет. Наоборот. Мне стоит их настроить как можно больше против себя. Чтобы ещё и праведный гнев их обуял.
Внезапно двери захлопнулись, и все девушки тут же, как по команде, притихли.
А мужчина, облаченный в длинный черный кафтан, на вид лет пятидесяти, с посеребренными висками, весь такой благообразный, который эти двери и закрыл, дошел до середины комнаты и, окинув всех тяжелым взглядом, произнес надменным, холодным голосом:
– Насколько мне стало известно, кто-то, потратив немало денег, подкупил слуг Владыки, чтобы разузнать о предстоящем конкурсе побольше и подготовиться. А потом эти новости дошли и до других участниц. Это неприемлемые поведение и поступки. Но наказывать мы никого не будем. Сейчас. До конкурса. Однако, если что-то подобное или же иные нарушения произойдут после объявления начала отбора, за это последует серьезное наказание. И выбывание участницы будет в нем, поверьте, самым мягким, что придумал для нарушителей сам Владыка.