Лаборатория находилась неподалёку. Маленький шатёр из белого полотна, будто походный лазарет времён Первой Мировой войны, стоял в сени огромных цветущих лип. Запах вокруг царил соответствующий — липового цвета. Мокошь остановилась у входа и предупредила меня:
— Я буду делать операцию. Это означает — много крови.
— Обижаете! — воскликнула я. — Я же будущий медик! Лекарь, то есть.
— Ох, девица красная, удиви-ила, — протянула Мокошь. — Знахарки женского полу бывают, знаю, но чтоб лекарки...
— А у нас равноправие, — пожала плечами я. — Ну, где же лаборатория?
— Проходи!
Внутри шатёр оказался просторным и светлым. В центре стоял постамент, на котором лежал, покрытый белым полотном, Ратмир. Я бросилась к нему, обняла, зацеловала всё лицо:
— Как я рада, что ты жив! Представляешь, я думала: всё! Думала, оба умрём!
Ратмир приподнял голову и сказал слабо:
— Любая. И правда, живы. Ну, мне-то уж недолго осталось. Уж вижу то, чего нет!
— Что это ты видишь? — я оглянулась на Мокошь, которая накинула на себя огромнейший белый халат и подвязалась пояском.
— Великаншу вижу, — шепнул Ратмир опасливо, глянув мне за плечо.
— Не беспокойся, она тут как раз настоящая, — улыбнулась я.
— Богиня, что ль?
— Можно и так сказать. И она тебе поможет!
— Как?
— Здрав будь, людской князь, — сказала Мокошь громко, и я поморщилась, закрыв уши. Иреанка снова напугалась: — Ой, прости, прости, я снова запамятовала! Буду шептать.
— Здравствуй и ты, матушка, — глядя снизу вверх, проговорил побледневший Ратмир.
— Сейчас я посмотрю, что у тебя в голове, — ласково улыбнулась Мокошь. — А ты лежи и не двигай ни одним пальцем!
Как это посмотрите? — заинтересовалась я. — У вас есть рентген?
— Значение этого слова мне незнакомо, девица, но я говорила тебе о ментальном, — она постучала пальцем по виску. — Когда хочешь увидеть то, что спрятано от глаз, надо хорошенько сосредоточиться. Но ведь и ты можешь видеть сокрытое в теле, не так ли?
— Да, но... Всё из-за камешка, — ответила я ей.
— Твой камешек очень любопытен, — кивнула Мокошь. — Некоторые иреане верят, что подобные ему остались от ещё более древней цивилизации, но мы ничего не знаем о ней, кроме очень старых развалин.
— Осколок первой жизни, — пробормотала я. — Так сказал Хозяин Леса.
— Как это красиво прозвучало, — умилилась Мокошь. — Но не время для поэзии! У нас для поэзии Лель и Ярилушко! А я хочу извлечь непрошеного гостя из головы твоего друга!
— Да, давайте уже поскорее, а то я боюсь, что червяк съест ту малость мозга, что осталось у Ратмира!
— Травница, ты забываешься, — слабенько, но прорычал князь.