— Алина, держись, сестрёнка! Скорая уже едет, щас-щас, потерпи!
— Б-братик, м-мне… больно, очень…
Девушка протянула окровавленную руку и коснулась моей щеки. Я сидел на земле, баюкая на руках её пронзённое ветками тело, а позади нас протяжно гудела врезавшаяся в дерево машина.
Если бы только я не был таким идиотом, чтобы сесть за руль отцовской тачки, она бы сейчас не умирала на моих руках!
— Прости, Алинка, какой же я кретин!
— Братик… ты не виноват… — она улыбалась сквозь гримасу боли, и от этого мне стало только хреновее.
— Кто-нибудь, пожалуйста, помогите ей! — в отчаянии заорал я. — Хоть что отдам, господи, хоть душу возьмите, только спасите сестру!..
— ДУШУ, ГОВОРИШЬ?.. — послышался чей-то голос. Казалось, он шёл отовсюду и одновременно звучал в моей голове.
Галлюцинация? Голос бога? Или от боли я сошёл с ума?
Кровь, пропитавшая платьице моей младшей сестры, буквально обжигала мне кожу. Из её худенького бока торчала обломанная ветка, из раны толчками выходила кровь. Времени не было совсем, предлагают — соглашайся!
— Да хоть что возьми, только спаси сестру! — крикнул я и зажмурился.
— Хоо, да ты в отчаянии, — продолжал голос, будто издевался. — Я могу спасти её, да только вот одной души мне будет мало. Ты всё ещё хочешь этого?
— Да, блин, хочу! Говорю же, хоть что бери!
— Что ж, тогда заключим договор.
Перед глазами побежали невесть откуда взявшиеся строчки контракта. Какая же куча буковок, нахрен они мне не сдались!
— Плевать на договор, вылечи её! — крепче сжав плечи Алины, я поднял глаза к небу.
— Ты уверен? Может, прочитаешь сперва усло…
— ЛЕЧИ УЖЕ, МАТЬ ТВОЮ!
— Подтверждаешь? — голос стал вкрадчивым, но зазвучал неожиданно громко и властно.
— Подтверждаю! — воскликнул я.
— Б-братик!.. — всхлипнула девушка на моих руках и вздрогнула всем телом. Ветка в её ране залилась ярким светом, а через мгновение он заполнил всё вокруг. В ослепительном сиянии исчезли разбитая в щи отцовская «калина», дерево, и даже несущаяся к нам машина «скорой помощи», только что выехавшая из-за поворота.
— Что за?..
— И ПОМНИ, СМЕРТНЫЙ, ТЕПЕРЬ ТЫ — МОЙ, ОТ ТЕЛА И ДО СУДЬБЫ! АХАХАХАХА!..
***
Жёстко. Свет, такой яркий, что слепит даже сквозь веки. И запах — старьё и пыль, пополам с сельской вонью, к которой я почти привык за две недели, проведённые на каникулах в отцовской деревне.
Я потихоньку пришёл в себя и медленно открыл слезящиеся глаза.
