К моему несказанному счастью в следующем крошечном зале нашлась вода. Чистая, прозрачная, она наполняла большую нишу, окруженную мхом, а сверху по извилистому сталактиту стекала тонкая струйка кристально-чистой воды!
Забыв про всё на свете, я подбежал к нише и, протянув руки, набрал полные ладони живительной влаги. Вода была холодной и такой вкусной, что я без раздумий потянулся за второй порцией.
— Ох… господи, как же хорошо, — утерев рот, погрузил руки в нишу и несколько раз умылся. На душе стало легче, да и внутри всё как-то потеплело, успокоилось. Есть вода — значит, выживу. Даже если пещера будет тянуться ещё километров двадцать. Немного отдохнув и приведя в себя в порядок, двинулся дальше.
Пещера казалась бесконечным стрекочущим лабиринтом. Вода сыграла злую шутку, разбудив желудок — от голода натурально темнело в глазах. Я едва не выронил кувалду в одном из проходов, а убийство очередного насекомого стало сродни подвигу.
Устало опершись на рукоятку, я опустился на колени. Перед глазами дрожала раздавленная тушка щитня, источая тошнотворное зловоние.
— Да ну нахрен…
Я оторвал от стены сероватый кусок мха и закинул в рот. Начал жевать — и тут же выплюнул. Блин, как алюминиевая фольга с привкусом земли! Невозможно.
Остатки сил я потратил, чтобы встать и поднять кувалду — по стенке полз ещё один щитень.
Удар! Пискнув, тварь забила усиками и упала на пол с раздавленным панцирем.
Чёрт, этот был особенно мерзким, с длинными мохнатыми полосками на щитках. Я сморщился.
А перед глазами зловеще сверкнули строчки в рамке и громыхнул знакомый голос.
Выбирай!
Съесть мясо щитня до последнего кусочка.
Съесть горсть камней до последней песчинки.
— Сволочь ты, Лилам… — прошептал я и сел рядом с трупом твари, присматриваясь к будущей еде.
От омерзения передёрнуло. Рваная рана с пузырящейся зелёной слизью одним видом вызывала рвотный позыв.
Изменив кувалду на нож-открывашку, я перевернул трупик и срезал податливое брюшко с частоколом лап. Треснувший панцирь, как тарелка, лежал передо мной, до краёв полный вонючего мяса. Кушать подано, смотри не подавись.
Я поднял тушку к лицу и, зажмурившись и задержав дыхание, приступил к трапезе.
Когда выскобленная шкурка насекомого упала на камни, я уже ничего не боялся. Ни инфекций, ни поноса, ни пиромантов.
Они не жрали щитней. Слабаки бесхребетные.
Вот еда настоящих мужиков, каждый укус — лотерея с чертями!
Проглотив последний кусок, я поднялся и вернул инструменту вид лома. Пора двигаться дальше.
К счастью, двадцать километров идти не пришлось. Пройдя ещё несколько залов и уничтожив ещё штук двести щитней, я почувствовал впереди лёгкое дуновение ветерка.