Стараясь не разреветься при Марке, иду в ванную, опираясь одной рукой о стену.
Быстро сняв с себя остатки одежды, становлюсь под горячий душ и даю волю слезам.
Дура.
Идиотка.
Что со мной не так?!
Что в моей башке?
Это какой-то блок. Какой-то блок, который взялся непонятно откуда. Мне никогда не был противен секс с Марком. У меня были оргазмы. Не всегда, но это уже детали! Все было нормально! Как мне избавиться от этого дерьма? Как мне избавиться от шевелящейся в душе злости от того, что Марк… не заметил след он наглого рта на моей шее? Я сделала для этого все, что могла, но… чтоб оно все провалилось! Я точно знаю, что Орлов бы заметил его, даже если бы я истратила на него весь свой тональник.
Просто не сомневаюсь!
Эта мысль не даёт мне покоя с тех пор, как я села в машину. Я знаю, что Орлов заметил бы засос на моей шее, как только я вошла бы в комнату.
Со злостью намылив волосы, растираю по телу ароматную пену и, упершись лбом в плитку, скулю, зная ответы на все свои вопросы.
Глотая слёзы, опускаю руку, осторожно касаюсь себя между ног.
После секса я чувствительная. И когда я делаю это, представляю смеющиеся голубые глаза и его руки на месте своих. Его твёрдый член, зажатый между нами. Его сбившееся дыхание и звуки, которые он издавал, когда я… сосала его пальцы. Я никогда не думала, что мне такое понравится. Но с ним мне нравится всё!
От возбуждения в животе сжимается. По бёдрам стелется мгновенное напряжение. Со стоном двигаю пальцами. Вторую руку кладу на грудь и потягиваю за сосок, представляя как это делает его умелый рот. И трясусь в оргазме, кусая кулак и плача. Потому что после всего этого мне хочется, чтобы его руки обняли меня и прижали к себе. Чтобы он сказал какую-нибудь чушь хриплым, низким голосом. Чтобы в спальне, когда я выйду отсюда, меня ждал он. Во всем своем долбаном “великолепии”.
Со стоном ударяю кулаком о стену.
Где он сейчас? Где?! И с кем?!
Глава 21. Аля
- На место Валентины девочка приходила, видели?
- Ага, такая форматная…
- Зачетная...
Пытаясь развеять гнетущее чувство подавленности, проваливаюсь в фотоархивы своего телефона. Остановив ленту, смотрю на утреннюю Тыковку, идущую в детский сад. На ней лакированная розовая косуха, в которую та была влюблена без памяти и ревела, когда не смогла в неё залезть следующим сезоном.
Это было прошлой осенью, и я сфотографировала её, потому что вела в сад сама. Я помню этот день, и тогда она была на четыре сантиметра ниже.
Когда я залетела, мне было страшно. Прежде всего потому, что я была одна, несмотря на поддержку матери. Тоня росла во мне и не была нужна никому, кроме нас. Мне было обидно за неё и я злилась, но с годами это прошло. Тогда я пообещала себе, что больше со мной такого никогда не случится. Если у меня будет ещё один ребёнок, то от настоящего мужчины, который знает: куда, зачем и кому сует свой член.