- Где Лиза? – отрывисто спросил он.
В ответ Яков рассмеялся. Глухо, болезненно. Таким смехом отзываются, когда хочется завыть от ярости, или зарыдать от горя.
- Ты все время думаешь о девчонке. Почему ты не думаешь обо мне, а? Брат? – Яков издевательски произнес последнее слово.
Тим приблизился и содрогнулся от увиденного: все тело, все лицо Якова было в огромных ссадинах, гематомах. Он был привязан, но, скорее всего, и сам не мог двигаться от тех увечий, что были ему нанесены.
- Тебе нужно скорее перевоплотиться, - резко сказал Тим. – Чтобы все зажило.
Спрашивать, кто его так отделал, не было нужды – от Якова ощутимо пахло Лизой, ее телом, теплом, поцелуями…По-це-лу-я-ми…
Несмотря на то, что брат сейчас больше походил на калеку, у Тимофея зачесались кулаки – так захотелось ему выбить из соперника этот аромат. Злость закрутилась внутри, засвербела, заныла. Только огромным усилием воли Тим сглотнул все то, что хотел сделать, сказать, и, наконец, приступил к действию. Начал развязывать руки, ноги от пут, что держали Якова на месте.
Тот кашлял, еле двигался, и Тим осторожничал. Ревность, клокотавшая в его груди, немного утихла. Не пропала совсем, но, хотя бы, немного присмирела.
- Оборачивайся. Так скорее все заживет, - Тим вытащил брата на середину комнаты и в приказном порядке начал решать возникающие проблемы.
- Нет, не могу, - откликнулся Яков. – Спаси ее. Она в лесу.
Тимофей раздраженно повел плечом.
- Сначала ты, - неимоверным усилием воли он заставил себя остаться на месте, а не сбежать в лес, туда, где находилась девушка. Что там происходит? Для чего ее утащили в лес? Да еще со всей стаей? Нехорошее предчувствие снова подняло голову и Тиму стало жарко. – Скорее! – прикрикнул он.
Яков застонал.
- Сокол хочет сделать ее женой. Перед всей стаей, понимаешь? Нужно спешить…
От этой новости Тимофей совсем потерял голову, зарычал, заметался и тут же обратился волком. Клацнул клыками раз, другой, ткнул носом в бок Якову и вынырнул за дверь, не справившись с эмоциями.
- Скорее, - закашлялся Яков.
45
Тим почти добежал до ворот, как тут же замер. Сейчас вся стая собралась в лесу, поэтому в деревне никого не осталось. Откуда-то из недр памяти всплыло воспоминание о волчьей свадьбе: единение, лес, какое-то бессознательное состояние после. Словно похмелье после удачного вечера.
Но главный вопрос и главная проблема в том, что Сокол хочет сделать Лизу своей женой, своей волчицей перед всей стаей, и не просто заявить на нее права, а заклеймить, присвоить.
Допустить этого никак нельзя, но и бежать в лапы разъяренной, наэлектризованной стае – тоже самоубийство. Волк внутри забесновался, зарычал. Сознание будто разделилось: человек просил бежать, оставить все как есть и забыть о девушке, о деревне, обо всем, от чего бежал в свое время. И волк внутри рычал, бесился и царапал душу так сильно, что в грудной клетке все давило, сводило, свербело.