Эдит вышла из комнаты, а Энн блаженно откинулась на подушки и закрыла глаза.
Проникавший сквозь закрытое окно приглушенный звук уличного транспорта лишь приятно ласкал слух, напоминая отдаленное жужжание пчел. Стоявшие в вазе на столе рядом желтые нарциссы источали сладкий аромат.
На душе у Энн было покойно и светло. Она будет скучать по Сэре, но, может, не так уж и плохо побыть немного одной.
Что за странное беспокойство охватило ее утром!
«Интересно, кого еще полковник Грант пригласил на обед?» – подумала она, засыпая.
* * *
«Могадор» был маленький старомодный ресторан с на редкость спокойной обстановкой, где подавали хорошую еду.
Энн пришла первой из приглашенных и в баре холла сразу увидела полковника Гранта, который то и дело с беспокойством поглядывал на часы.
– Ах, Энн! – Он вскочил на ноги. – Пришли! – Он с одобрением скользнул глазами по ее черному вечернему платью с единственной ниткой жемчуга на шее. – Когда красивая женщина еще и пунктуальна, это вдвойне приятно.
– Я опоздала не больше чем на три минуты, – улыбнулась Энн.
Джеймс Грант был высокий мужчина с военной выправкой, ежиком седых волос и упрямым подбородком.
Он снова посмотрел на часы.
– Нет бы всем остальным прийти вовремя! Стол для нас будет накрыт в четверть девятого, а до этого еще надо успеть выпить аперитив. Вам хересу? Вы ведь предпочитаете его коктейлю, не так ли?
– Да, пожалуй. А кто еще должен быть?
– Мэссингемы. Вы их знаете?
– Ну конечно!
– И Дженнифер Грэхем. Моя кузина, но, боюсь, вы с ней незнакомы.
– По-моему, однажды я уже с ней встречалась у вас.
– А кроме того, Ричард Колдфилд. Я только вчера его встретил. Мы не виделись много лет, большую часть жизни он провел в Бирме. Возвратившись сюда, чувствует себя сейчас не в своей тарелке.
– Могу себе представить.
– Хороший парень Ричард Колдфилд. Не повезло ему ужасно. Горячо любимая жена умерла при родах первого ребенка. Он никак не мог утешиться, в конце концов понял, что лучше уехать, и отправился в Бирму.
– А ребенок?
– О, ребенок тоже умер.
– Как печально!
– А вон и Мэссингемы!
Миссис Мэссингем, которую Сэра за глаза неизменно называла «мэм-сахиб»,[14] еще издали заулыбалась им, выставляя напоказ два ряда ослепительных зубов. Это была долговязая жилистая дама, с лицом высохшим и поблекшим за много лет, проведенных в Индии. Муж ее, толстяк-коротышка, в разговоре предпочитал телеграфный стиль.
– Рада снова видеть вас, – сказала миссис Мэссингем, тепло пожимая руку Энн. – Как приятно прийти на обед в соответствующем туалете. А у меня, по-видимому, до вечернего платья так руки и не дойдут. Пользуюсь тем, что, приглашая к обеду, обычно присовокупляют: «Не переодевайтесь». Да, жить в Англии сейчас довольно трудно, а сколько приходится делать самой! Порой мне начинает казаться, что я не отхожу от кухонной раковины. Нам, сдается мне, здесь не ужиться. Придется опять уезжать, и мы подумываем о Кении.