– Грубо говоря – если мамка с папкой не воспитали должным образом, на помощь приходит Михаил Тимофеевич, – задумчиво куривший возле окна Бес похлопал ладонью по ствольной коробке своего автомата.
– Довольно радикальные способы воспитания, вам не кажется? – смутился хирург.
– Такая работа, – пожал плечами Рентген.
* * *
Ближе к полудню и без того мрачное небо совсем потемнело. Пока еще легкий ветерок, едва шевеливший кроны мощных корабельных сосен, принес запахи озона и гари, где-то в облаках громыхнуло, эхом прокатилось над тайгой.
– Мужчины, активней погрузку организовываем! – прокричал коренастый полковник в черном штурмовом комбинезоне. – И дозиметристов ко мне отправьте!
Возле выстроившихся колонной грузовиков и бронетранспортеров все моментально пришло в движение. Погрузка захваченного у сектантов оружия и снаряжения, продвигавшаяся вяло, заметно ускорилась, а со стороны головного «Тигра» к полковнику заспешили двое бойцов, увешанные диковинным оборудованием.
– Вот это я понимаю, техника, – протянул Макс, внимательно разглядывая дозиметристов. – Не то что у нас, гробы бакелитовые.
– Зато у гробов – две кнопки и одна стрелочка, а с их штуковинами месяц разбираться придется, – резонно заметил я. Мы расположились на куче бетонных плит возле подъездной дороги и лениво покуривали, дожидаясь каких-либо распоряжений от Рентгена или Беса. Распоряжений не поступало, поэтому наш маленький отряд заметно выбивался из картины всеобщей суеты и беготни своим расслабленным видом.
– Что у нас по радиационной обстановке? – поинтересовался у дозиметристов полковник. – Ветер никакой дряни не принес?
– Никак нет, в пределах допустимой нормы, – сообщил один из бойцов, внимательно глядя на экран дозиметра. – Ветер не со стороны Красноярска. Электромагнитное излучение правда… скачет как-то непонятно.
– И о чем это говорит?
– Возможно, вспышка скоро будет, – пожал плечами дозиметрист. – Час, полтора.
Полковник кивнул и торопливо зашагал в конец колонны.
– Важный мужик, – заметил Саныч. – Солидный.
– Сразу видно – начальство, – хохотнул Щукин. – Где там наша «коробочка»-то? Хочется помыться уже, да на мягкое прилечь.
– Без понятия, – я пожал плечами и осторожно, чтобы не потревожить шов на плече, потянулся. Прилечь хотелось, это точно, но еще сильнее хотелось накатить чего-нибудь покрепче. Картинки штурма все еще стояли перед глазами, и ничего радостного в них не было. Кровь, изорванные пулями трупы, едкая пороховая гарь, отрывистые крики команд, скачущие в дыму лучи тактических фонарей, грохот автоматных очередей и дробный перестук гильз. Если бы кто-нибудь сказал мне, что война – это романтично, я бы сломал ему нос прикладом автомата. Только теперь, видимо, придется привыкать к такому образу жизни. Как минимум до того светлого момента, когда в мире появится хоть какое-то подобие порядка. Однако, сейчас меня больше тревожила Саша, не проронившая ни слова с того момента, как мы обнаружили ее на втором этаже главного корпуса. Я с трудом отобрал у девушки старую двуствольную «МР-ку», накинул ей на плечи найденный в ближайшей комнате армейский бушлат и повел на улицу, подальше от охваченного ожесточенной перестрелкой главного корпуса. Бес с Туристом проводили нас до выхода и вернулись обратно. Штурм закончили уже без меня.