Николь выскочила из комнаты, плотно закрывая за собой дверь. Она поправила платье, вытерла лицо от слюны, причесала пятерней взлохмаченные волосы и уверенно прошла по гостиной, хладнокровно игнорируя крики и стоны старого Лоренца, который хотя бы на миг забылся и получил то, чего так желал долгие века. Николь сбросила с низкого столика вазу с фруктами и в центр положила тонкий изящный кинжал с костяной рукоятью, который она купила на барахолке специально для своей казни. Ее гордыня задушила страх и ужас перед вампирами, упрямство доказать самой себе, что она не жалкая жертва толкало ее на безрассудные поступки. Если умирать, то со вкусом и бесстрашием. Трусость Николь обернулась для нее чередой ужасающих последствий, и теперь она пойдет до конца, посмотрит в глаза своей смерти и пошлет ее к самому Дьяволу, который стоял за ней, сложив когтистые пальцы на хрупких плечах обезумевшей девочки.
Николь сидела с прямой спиной на краешке софы с золотой жаккардовой обивкой в окружении безвкусной роскоши и аляповатого богатства. Она холодными льдинками своих глаз глядела на вышедшего Лоренцо, который невоспитанно застегивал ширинку и равнодушно смотрел на нее. Вампир стучал своей тростью и неумолимо приближался к Николь, сверля ее мутным глазом. Мужчина со скрипом костей сел напротив нее и перевел взгляд на кинжал.
— Я дам тебе то, чего ты хочешь, — Лоренцо откинулся назад и положил трость на колени. Он облизал сухие губы и уставился на Николь, — сто лет будут твоими, дитя. И я с удовольствием посмотрю, что будет дальше.
— Замечательно, — сухо отозвалась девушка, — я все же вас удивила, Лоренцо.
— Я был хорошим человеком, — вампир сипло рассмеялся, — а стал чудовищем, — он постучал пальцами по медвежьей голове, — каждый из нас боялся при смертной жизни смотреть в глаза демона, который прячется внутри, а ты нет. Твое служение вампирам очень коротко, чтобы развратить душу настолько, чтобы ты хладнокровно дергала за ниточки своих жертв и Господ.
Лоренцо пожевал губы:
— Я должен убить тебя, — он вздохнул, — потому что ты служишь не для того, чтобы уважить хозяина, а ради себя. Твой эгоизм просто рвет связь между фамильяром и господином, ты знаешь и помнишь, чего желаешь. Ты плохой раб, Николь.
Девушка придвинула кинжал к Лоренцо и вновь выпрямилась.
— У Августино есть секрет, — вампир оскалился, — и я его знаю. Он ненавидит меня не за то, что вожделею его, а за тайну, которую он яростно оберегает от других. Я знал его жену.
Николь вскинула бровь:
— Мне наплевать на тайны психованного ублюдка. И на его жену.