— Убери руку, — бархатно и с придыханием прошептал Августино.
Николь нехотя положила правую ладонь на колени мужчины, который тут же подался тазом вверх, аккуратно надавливая на затылок девушки. Как только его разбухшая головка коснулась ее гланд, она дернулась назад из-за спазма в горле, но Августино позволил ей приподняться лишь на несколько жалких миллиметров. В уголках глаз Николь выступили слезы, которые покатились по щекам и смешались со слюной. Вымученный и сдавленный вздох, и мужчина с неожиданным остервенением вжал дергающуюся голову девушки в аккуратно стриженный лобок и через удушающее мгновение милостиво отпустил. Николь закашляла, судорожно вдыхая загустевший от похоти воздух и со свистящим стоном начала утирать ядовитые слезы и липкую слюну с подбородка. Моцарт бесновался, оглушал отрывистыми и резкими возгласами задыхающихся скрипок и мрачного фагота. Николь никогда не понимала любовь некоторых индивидуумов к классической музыке, а теперь все эти драматические переливы будут ассоциироваться с душной машиной. Августино взял Николь за подбородок и повернул раскрасневшееся лицо к себе, проникновенно заглядывая в ее слезящиеся глаза.
— Отдышалась? — вопрос был с тихой угрозой.
— Я не могу больше, — девушка с мольбой посмотрела на мужчину.
Августино с немым укором уставился на Николь, и она устало опустила голову. Спрятав зубы за саднящими губами, девушка притянула к себе руку, но вампир повелительно завел за спину.
— Без рук, золотце, — Августино пропустил шелковистые волосы через пальцы, — давай так. Ты прекратишь дергаться как умирающий тюлень. Расслабишься и дашь мне закончить. Перестань капризничать, от моего члена еще никто не умирал.
После своей тирады мужчина сцапал волосы Николь двумя руками и начал методично с равной амплитудой подмахивать ее головой, словно он держал не живого человека, а баскетбольный мяч. Вздохи Августино стали прерывистыми, а движения более агрессивными. Чтобы хоть как-то ослабить напряжение, девушка вытолкнула изо рта язык, но это было ошибкой — вампир вжал в себя ее мычащий рот, и его головка с влажным звуком вторглась в схваченную судорогой глотку. Августино с рыком зафиксировал голову и несколько раз дернулся под Николь, извергнув проклятое семя. Краешком сознания, Николь насмешливо отметила, что лобок вампира надушен, и это было отчасти возбуждающе. Только после третьего глухого стона, мужчина уронил руки, и девушка с всхрипами унижения и стыда откинулась на спинку сидения. Весь подбородок, шея были в густой и клейкой слюне, которая ниточками тянулась с кончика носа и опухших губ. Николь бесстыдно задрала футболку и вытерлась краем ткани, как полотенцем после умывания.