— Да не в волосах дело, — объяснял «простую истину» Дима. — Главное — чем больше у нас будет таких шестерок, тем популярнее на их фоне будем мы.
— Тогда почему ты хочешь выгнать его из школы?
Вот этот вопрос был куда серьезнее. И ответ на него был прост. Москаленко завидовал Славе. Да он был куда обеспеченнее его, оценки Димы были на порядок лучше, но его мать была простой парикмахершей, сумевшей открыть свой салон, который чудом стал приносить хорошую прибыль. А мамаша Ермолаева- писательница фантаст, известна не только в России, но и за рубежом. Славику открыт путь в Штаты, в счастливую, богатую жизнь. Это бесило Диму. Почему все, что имеет этот хлюпик, не может иметь он?
— Да так, мусор в школе надоел, — туманно ответил Москаленко Гвоздич.
— Мусор? Дим, иногда я тебя не понимаю. Причем здесь Слава и твой мусор?
— Да потому что Слава- это и есть мусор! — рявкнул Дима, вскочил со стула, и, надев свой пиджак, начал собираться домой.
— Ты куда? — спросила девушка, хлопая ресницами.
— Дел много.
— Ну, может еще, останешься. Клавдия Борисовна чай сделает или сок, что ты больше всего любишь, — уговаривала его Гвоздич. Подойдя к нему, она взяла его за плечи и, обняв, почувствовала его аромат. В его мягкие, светлые волосы можно было уткнуться и простоять так весь день.
Однако Диме такая перспектива не нравилась, отодвинув ее от себя, он бросил:
— Свидание окончено. Пока, позвоню вечером…
Солнце нещадно слепило в глаза. Славе хотелось чем-нибудь прикрыть голову, но кепку он, как назло, не взял. Изредка он смотрел на бодро идущую рядом с ним случайную знакомую. Она оказалась довольно интересной собеседницей. Болтала просто без умолку. И причем о всякой ерунде.
— Когда мне было пять лет, бабушка впервые привезла меня сюда. Мы проходили около парка, и представляешь, что я у нее спросила? — смеясь, спросила Аня.
Ермолаев давно потерял нить ее повествования и не имел ни малейшего представления, что ей ответить.
— Я спросила у нее, — продолжила она, — почему кустики в парке такие лысые.
— Какие? — прищурился недоуменно Слава.
— Ну, лысые, подстрижены в форме квадратиков, а листвы почти нет.
— Дебильные у тебя истории какие-то, — скривился Ермолаев, потирая свой нос, который стал болеть еще больше и кажется, на нем начинал багроветь синяк.
— У самого не лучше, — отбила мяч Аня. — Мы идем уже десять минут, а ты так ничего о себе и не рассказал.
— Не о чем говорить.
— Прям так и не о чем?
Слава покивал головой. Все остальное время они шли молча.
— Послушай, а как тебя зовут? — после довольно-таки большой паузы спросил Слава.