С философской точки зрения, возможно, так оно и есть, ведь за мгновение мысли можно очутиться где угодно – и на другом конце Земли, и в далекой галактике. Только Томас больше доверял науке, следуя которой, скорость мысли определяется скоростью передачи нервных импульсов через синаптические связи, образуемые аксонами ‒ отростками нервных клеток. Скорость передачи нервных импульсов по аксону зависит от его размеров и в лучшем случае составляет сто двадцать метров в секунду. Стоит признать, что это во много раз медленнее, чем скорость передачи даже в компьютерах прошлого века.
Сейчас, на секунду заглянув в бесконечно темные глаза Агаты, которые стали казаться еще ярче на ее повзрослевшем лице с заострившимися скулами, Томас готов был признать свое поражение. Никакая наука не сможет объяснить того, что происходит в его голове в это самое мгновение. Яркими вспышками в сознании, мысли, порожденные образом любимой женщины, успели облететь вокруг Марса и вернуться обратно на бренную Землю. За один миг он досконально вспомнил прошлое и построил сотни вариантов будущего, пытаясь разгадать причину ее возвращения.
«Она все поняла, истосковалась и прилетела домой к нему и Арчи», ‒ эта версия занимала в голове особое место, заставляя биться до одури неожиданно разбушевавшееся сердце.
‒Здравствуйте, доктор Томас, ‒ погасив беспечную улыбку, с долей возникшей напряженности официально поздоровалась девушка.
С изящностью кошки она расправила плечи и поспешно спрятала ладошки в карманы официальных брюк.
‒ Здравствуй, Агата, ‒ тепло, но сдержанно, отозвался Том, будучи не в силах оторвать от нее ненасытных глаз.
Сколько раз он представлял себе эту встречу, строил мысленные диалоги, а в некоторых вариациях даже проходил мимо с высоко поднятой головой. Отчего же сейчас это кажется невероятно глупым, а в душе все кричит и ликует? И напряженные руки хотят только одного – прижать к себе эту упрямую чертовку, не взирая на присутствие высокопоставленных лиц, которые, забыв о своем увлеченном разговоре, так на него и пялятся.
– А ты изменилась, тебе идет, ‒ подметил Томас разглядывая ее короткую стрижку и новый пшеничный оттенок волос, удачно подчеркивающий выразительные глаза, цвета черного кофе.
Только сейчас сдержанный и рациональный Томас Донахью смог себе признаться, что, избегая всех этих мыслей, каждый день и каждую секунду подсознательно не переставал ждать ее. В его душе давно не осталось места для обид. Если только на самого себя, но не на нее точно. Миллион раз он задавался вопросом, как поступил бы на месте Агаты? И всегда старался понять и оправдать ее решение. А то, что не мог полететь вместе с ней – это его личные проблемы.