— Бежать! За мной! — еле-еле сформулировал Голубь, у которого глаза вот-вот выпадут из орбит от перенапряжения.
Драгфат, скрывая клакочащую ярость, встал из-за стола и, словно хищник в предвкушении крови, бесшумно-быстро начал следовать за Василием. А так как Василий знал наверняка путь только через окно — то Драгфату ничего не оставалось делать, как спрыгнуть. Словно кошка, у которой ещё в запасе пяток жизней. Ну Вивер... получит! Глаза дневального, кстати, что застали сие грациозное и неведомое для начальства действие, стали размером с озёра. Пронеслась маленькая мысль о придурковатости вышестоящих, но стремительно исчезла, когда Драгфат чуть ли не дотла прожёг дневального взглядом.
Через пару секунд я и куропатка ворвались в душевую. Клубы пара заволокли всё пространство так, что ничего не разглядеть с расстояния вытянутой руки. До боли знакомый железно-душный запах крови ударил в лицо. Видимо, индейка переволновалась не зря.
Проходим чуть дальше, и я начинаю различать золотые длинные локоны, что распластались по кафелю, а потом и её. Всё белоснежное тело было в красно-синих ссадинах и синяках, а на нежно-голубом лице рана, из которой, не переставая, сочилась кровь. Я работал “в полях”, но тут профессионализм меня подвёл. Волна бешенства накрыла меня с головой, и я встал на пару секунд, не понимая, что приводит меня в ярость больше всего: что я нянька для своего хилого Секретаря-институтки, что допустил эксперимент с её присутствием, или что не просто так у неё рассечена голова. На последней мысли вода в помещении начала буквально кипеть и испаряться — настолько сильно она меня разозлила.
— Чё стоять?! Работать, я сказал!! — проорала отбитая суицидальная индейка, которая, видимо, такая в хозяйку. Есть ли у них обоих хоть капля инстинкта самосохранения? Навряд ли.
Я грозно посмотрел на птицу, и, к моему удивлению, Василий не отвел взгляда, а продолжил им сверлить меня. Как на равных. Что нашёл этот фамильяр в ней? У неё же магических сил как у кота, чем она его питает?
— Ну! — затопал лапами Василий.
Я резко снял с себя мундир, присел на колени к Иви.
— Волосы! — скомандовала индейка. Святой Создатель, ей когда-нибудь влетит за такое обращение.
Я собрал густые, к слову, мягкие локоны, приподнял голову, и начал аккуратно заворачивать Иви в свой мундир. Время начало растягиваться и одновременно сжиматься как резинка. Почему-то я не хотел быстрее проводить пальцами по её мягкой коже, укутывая. Мне хотелось задержаться в таком положении, но я понимал, что её времени остаётся всё меньше.