– Азраа (араб.– девственница)?– спросил он и провел по ее тонкой шее.
– Айва (араб.– да)– с гордостью и трепетом ответила та.
Удовлетворенно и одобрительно кивнув, Карим нагнулся к ее губам, смело раздвинул их и проник языком в ее рот. Через несколько минут она уже лежала под ним. Тишину комнаты нарушал ритмичный скрип кровати и глубокое дыхание девочки, мечтавшей вопреки пронизывающей ее боли, ублажить своего господина.
Карим грубо входил в нее и презирал за то, что она не может даже вскрикнуть от того, что ей больно. Она была рождена рабыней и никогда не станет другой. Эта меленькая смиренная девочка, такая услужливая и воспитанная. И такая желаемая Абу Умаром….Пусть этому фанатику будет так же больно сегодня, как и ему…
Не хотелось смотреть в ее затравленные от рождения и воспитания глаза, хоть и такие красивые и невинные. Ему вообще не хотелось ее видеть, он вообще пожалел, что приказал ее сюда притащить, надо было просто удовлетворить себя самому, как мальчишке, потому что мысли все равно были не здесь, все равно ничто не могло утолить его голод. Почему ему даже не было ее жаль? А с чего? Она сама пришла, сама добровольно легла под него. Проститутки ложатся ради денег, а она? Ради того, чтобы урвать частичку его славы? Чтобы попытаться ухватить в свои сети? Он отогнал эти ненужные мысли прочь. Не для этого он решил забыться. Устал быть хорошим. Устал быть идеальным.
Он развернул ее спиной, заставил прогнуться, придавил лицо к подушке, чтобы не видеть ее затравленного взгляда. Даже хорошо, что она молчит. Можно закрыть глаза и представить на ее месте другую. Такую желанную, такую далекую… Это помогло, не знавшее ласки уже несколько недель тело резво реагировало на инстинкты, он был почти у цели. Он открыл глаза и посмотрел перед собой. Дверь была полуоткрыта. На пороге стояла женская тень в абайе и никабе. Ее невозможно было отличить, распознать из тысяч других теней. Если бы не глаза. Если бы не глаза, которые бы он узнал из тысячи. Она смотрела на них не отрываясь, и он не мог понять, что говорит этот ее неотрывный взгляд с расширенными зрачками. Но только он вселил в него демона. Мужчина неистово вдалбливался в бедную девственницу под ним, имя которой он даже не запомнил. Волна экстаза прошлась по его телу, ударив в пах острой волной наслаждения. Не отрывая взгляд от женщины в черном, он стал сотрясаться в оргазме, со стоном и хрипом повторяя заветное имя– Владааа, Владаа, Владааа.
Она не понимала, зачем смотрела на это, почему не убежала прочь сразу, как только услышала сдавленные женские стоны, рваное дыхание. Не могла отвести своего взгляда от него. Не могла и не хотела. Внутри боролось столько чувств, столько эмоций. Так вот как он страдает по ней… Укол ревности и может даже боли… И в то же время, она невольно представляла себя на ее месте, словно чувствовала, как он делает это с ней, ему даже не нужно было держать ее в руках, его глаза трахали ее даже на расстоянии. Какое– то чистое, животное удовольствие…. Ревность? Если бы не этот пронзающий ее взгляд, если бы не оргазм с ее именем на губах…