Надо передохнуть,– пронеслось у него в голове. Оставил ее в том же положении, в каком она обессиленно обвисла. Вышел наружу. Зашел на кухню попить воды. Из подсобки доносились крики, в дверь ломились. Эти неугомонные бабы все ему испортят. Надо было их тоже пристрелить, а не запирать здесь, чтобы мешали…Ничего, ради революции идут и не на такие жертвы.. Он нехотя открыл дверь.
– Что орете?
Мария Павловна недобро покачала головой.
– Тебе это так не сойдет с рук… Дурак ты, Абу Умар. Нельзя так… Сообщи ребятам…
Тот резко подорвался к женщине, силой пнул ее к стене. –Вякнешь, пристрелю, русская сука. Может ты такая же шпионка, как эта шармута? Это всех касается!– заорал он, смотря на Умм Бушер и еще двух арабок. Они явно не желали обострять ситуацию ради какой– то русской чужачки и просто испуганно стояли вдоль стеночек, ожидая разрешения этого конфликта…
***
Влада пришла в себя от очередного лязга двери. Вот и ее конец настал… Она понимала, что больше не выдержит боли. Лучше пусть убьет ее. Руки и ноги болели неимоверно. И от ударов, и от этого нестерпимого состояния растянутости конечностей…
Снова эта ухмыляющаяся сумасшедшая бородатая рожа… В злом взгляде ни капли сострадания, ни капли жалости. Только грязная похоть, желание причинить боль… Он не просто убьет ее, он надругается над ней. Теперь сомнений в этом не было… Животное. Зверь… Мразь, сумевшая одержать кратковременную победу над той, перед кем был рожден пресмыкаться. В обычной жизни Влада бы даже не посмотрела на него… Конечно, ему хотелось одержать верх над этой русской госпожой. Красивой, дорого одетой, маняще пахнущей. Влада не знала, из какой среды вышел ее экзекутор. Возможно, он сын бедных деревенщин которые обычно смотрят на таких, как она, со слепым обожанием и ненавистью. Ненавистью от недосягаемости. Их красота и сексуальность видятся этим несчастным бедолагам в стократ больше, чем это может быть на самом деле. Они из разных миров. Они обманывают себя, автоматически причисляя таких девушек к шармутам, тем самым прячась от факта– любой из них готов отдать полжизни за ночь с такой. Теперь же он был ее властелином. А она его игрушкой. Слезы беспомощности и досады снова подкатили к горлу, хотелось выть, как псина, хныкать, как маленькая соплячка– от боли и унижения… Против этого зверя у нее не было никакого оружия…Он не пожалеет, не отступится…Она была приговорена, потому что против этого человека у нее не было оружия… Она могла унизить Карима своей неприязнью и равнодушием, потому что он привык чувствовать себя желанным и уверенным в себе мужчиной…Этому это было просто не нужно…Ее сопротивление и отвращение только раззадорят его. Такие мужики ощущают себя победителями как раз тогда, когда женщина корчится под ними не от необузданной страсти, а от боли и унижения. В этом их триумф. И от этого становилось лишь страшнее. Вот оно, дно…Дно, из которого выбраться уже нельзя…Когда выход только один– быстрая смерть…Ха,– пронеслось у нее в голове– смерть будет, но отнюдь не быстрая…Этот шакал постарается получить все… Как страшно и противно…Хочется вырывать…Скрипнула дверь, яркий свет и злобный хохот– он направляет на нее яркий луч фонаря– нарочно, чтобы увеличить ее унижение и страх…Еще одна яркая вспышка и гул в голове– щека горит. Он сразу наотмашь зарядил ей что есть мочи по щеке, просто так.