– Повернись,– решительно, но все так же нежно сказал он.
Она напряглась, но повиновалась, тут же почувствовав у себя за спиной его горячее дыхание. Потом его рука немного спустила ее безразмерную ночнушку, оголив полспины.
Словно оправдывая свои действия, Карим стал объяснять:
– Хочу посмотреть, зажили ли шрамы. Влада почувствовала, как его горячие пальцы нежно проводят по ее спине и почему– то задрожала. Она так отвыкла от нежных мужских прикосновений.
– Ма тхафи (не бойся),– тихо сказал он,– извини меня, тебе было больно. Это моя вина. Я должен был понять, что этот урод неадекват…
– Маалиш (араб.– ничего),– ответила Влада, и не ожидая его разрешения, подняла ночнушку обратно на плечи, развернувшись к нему лицом.
Карим инстинктивно тут же отошел назад на несколько шагов. Он был расстроен, но в то же время словно понимал ее.
Он отвернулся, собираясь с мыслями, и вдруг резкими стремительными шагами снова подошел к Владе, одним движением развязал тонкие передние тесемки на ее рубашке, которая тут же стремительно заструилась вниз, обнажая ее тело. Она осталась голой, совершенно голой. Потупила взор, но не сопротивлялась, не закрывалась от него.
Карим нервно сглотнул, неловко перебирая ногами. В тот момент он не знал, убежать прочь или схватить ее в охапку. И все же подошел к ней вплотную и прижался к ее губам, скользя руками по ее голому торсу.
– Только ты, Влада. Только ты… Никого больше нет… Я развелся с ней…– прошептал он.
Прикасается к губам, нежно, невесомо…
Сама не помня себя, Влада ответила на поцелуй. Для мужчины это стало сигналом ее согласия. Его объятия стали более страстными, поцелуи– обжигающими. И тут он останавливается. Словно пытается сконцентрироваться, прийти в себя, взять себя под контроль… Лоб ко лбу, глаза закрыты, объятия крепки…
Он, не спрашивая, разворачивает ее спиной к себе, прижимает к стене и опускается на колени. Рукой делает так, чтобы она развела ноги шире. С губ Влады срывается стон, когда его язык касается ее там, целуя лоно, поглощая ее. Его сильные руки на ее бедрах не дают пошевелиться, не дают увернуться от этих невыносимо сладких, таких откровенных действий.
– Так я прошу прощения за то, что унизил тебя тогда, при нашей первой встрече, Влада. Я на коленях перед тобой. Никогда я не стоял перед женщиной на коленях и никогда больше не встану. Только перед тобой… Только для тебя.
Эта сладкая пытка длится вечность и всего несколько мгновений. Это какая– то петля времени… Девушка теряется… Она не выдерживает и с громким стоном кончает. Он продолжает свои откровенные действия, все еще не отпуская ее, все еще сжимая ее бедра. Она кричит, извивается, бьет кулаками по стене. Так давно ожидаемая разрядка достигла ее быстро и головокружительно приятно. Наконец, он разжимает свои руки, Влада шатается. Ее ноги все еще дрожат, а лоно продолжает сокращаться. Теперь его дыхание возле ее шеи. Он шепчет на ухо непристойности, отчего по телу снова прокатывается сладостная дрожь.