Ну тут он капитально загнул про "Небесные Врата", максимум, что ему светит, так это апостол Пётр, который постучит ему по голове святой книжкой и отправит плавиться в котёл. А я буду наверху: сидеть в райских садах, есть сладкие сочные персики, а косточки плевать ему в котёл. М-м-м-м… мечты-мечты.
— Говори, что хочешь, но то, что я вытащила тебе не отдам, — решительно заявила я, складывая руки на груди.
На щёках парня заалел злой румянец, да и сам он перестал походить на овощ; весь напрягся и выпрямился. Но это было лишь секунду… Плечи сводного брата расслабились, а лицо стало таким, мол, это же глупенькая Сашка, да что от неё можно ожидать страшного, кроме уничтожения конфет?
— Саш, мне ещё пару лет назад не составляло труда довести тебя до срыва и получить то, что я хочу. Не только у тебя, но и у отца, — сказал Лев, проникновенно заглядывая мне в глаза. — Навряд ли, что-то изменилось, так что прекрати выпендриваться и отдай мою вещицу.
Стоп… Он думает, что моя легкомысленность настолько соседствует со слабоумием или же трусостью?! Вот это уже конкретный наезд!
— Да-да, ты крут, — закатила глаза я, думая, что буду пищать от восторга, если вдруг появится грузовик с кактусами и всё вывалит на эту надменную особь мужского пола. — Но, знаешь, пойду-ка я домой.
Я ловко вскочила, проворно уворачиваясь от загребущих культяпок и подбежала к двери.
— Эй!
— Сам ты "эй", — прошипела я, разворачиваясь всем корпусом, совершенно не подумав о том, что пол только что помыли… Поэтому ничего удивительного, что Лев ожидаемо заржал, когда я с грацией тупой скотины и, ни разу нецелованная фортуной в своей жизни, грохнулась на задницу. Быстро встав с пола, я потёрла ласково ушибленную попу и снова встала в грозную позу, сурово посмотрев на подвывающего от хохота парня.
— Всё… ха-ха… всё! — ржала безостановочно эта падла, ударяя по кровати кулаком. — Никогда… пха-ха-ха-ха… не понимал, как можно быть… ха-ха-ха… такой бестолочью!
— В любом случае, эта "бестолочь" не даст тебе снаркоманиться… по-крайней, мере пару дней…
— Да не наркоман я, придурочная! — натурально взбесился Лев, перестав хохотать тут же. Зелёные глаза метали молнии, а сам он порывался встать.
Наверное, кто-то бы ему поверил… но не я! Все наркоманы так говорят. В психологии это называется "стадия отрицания".
— О-о, какие знакомые крики. Узнаю сына и падчерицу, — протянул вошедший отчим, аккуратно прикрывая дверь за собой. — Здравствуй, Шурочка, — тепло поздоровался мужчина, чуть приобнимая меня и целую в щёку.
— Доброе утро, дядя Андрей.