Андрей своей рабочей версией был недоволен, кривился, и Юрка его понимал. Для сценария сериала это годилось, но как преступление выглядело неубедительно. Юрка решил Андрея немножечко подбодрить.
— А могла она караулить саму Наталью? Хотела ей морду набить, а потом вдруг решила, что похищение лучше?
— Все может быть. — Андрей выпрямился. — Ее ищут, по крайней мере, людей опрашивают. Шеф участковых вызвал, отправил по городу. Никольский с потерпевшей, а меня тут вроде за старшего оставили. Так что давай, поссы, если надо, и к Витьке Лагутникову в помощь. Он сейчас по домам ходит, потом я к вам еще Салагу подгоню, если сами не справитесь.
— По каким домам? — удивился Юрка. — Ночь на дворе. — Он посмотрел на смартфон. — Без четверти полночь.
— Суббота, некоторые еще не спят, в окна надо посматривать. Давай, звони Лагутникову, мухой к нему и народ опрашивать. Если что — сразу звони.
Капитана Лагутникова, участкового, Юрка нашел курящим возле подъезда.
— В рот мне ноги, — поприветствовал его Лагутников. — Когда не надо, все сидят напротив ящиков, трезвые и балду пинают. Когда надо вот позарез, все спят, суки. Уже раз пять нахер послали.
В принципе Лагутников был в отпуске. Хотя отпуска у участковых, конечно, условные — если бедолага никуда не уезжал, то оставался все равно на участке. Лагутников остался — деваться участковому оперуполномоченному, да еще и с семьей, учитывая их зарплату, зимой категорически некуда.
Лагутников был опытен, рассудителен, не пил, имел незаконченное высшее образование, но, к сожалению, у него имелся серьезный недостаток, истребить который за пятнадцать лет его беспорочной службы не удалось никому. Стоило Лагутникову увлечься, как у него напрочь пропадал цензурный словарный запас. За ним проверяли все материалы, потому что даже самые изысканные показания Лагутников мог извратить на корню. Как-то, года три назад, обнесли дачу доктора филологических наук. Несчастный профессор в самых точных и образных выражениях расписывал приключившуюся напасть. Уставший Лагутников после трех бессонных суток — кражи почему-то тогда пошли валом — положил на стол шефу протокол, в котором вся профессорская речь уместилась на двух листах: на одном был перечень похищенного, на другом — единственная, но емкая фраза: «Кто мог стыбздить, в душе не имет». Что примечательно, профессор охотно подписал «с моих слов записано верно». С юмором попался мужик.
Поэтому Юрка догадывался: на опрос населения Лагутникова вызвали неспроста. Это значило, что поднят весь отдел, а тишина объясняется тем, что все уже разбежались по заданиям. Что-то происходило довольно серьезное, что-то, что Юрка пока не знал.