Замирает.
Второй обрывок соскальзывает с моей руки, падает под ноги. Нет, не шевелится. Отшвыриваю его подальше носком сандалии. Три! У уздечки было три конца! Где третий? Вскидываю взгляд к небу. Радуга исчезла. Хрисаора нет. Запах Океана расточается в воздухе; порыв ветра, налетев с запада, развеивает его, уносит прочь.
Нас с Пегасом разделяет пять шагов.
– Мы живы, – шепчу я. – Живы.
Не знаю, жив ли Хрисаор. Надеюсь, что да.
– Все хорошо. Все закончилось.
Делаю шаг к Пегасу. Мы оба делаем шаг навстречу друг другу. Я кладу руку на горячую, потную шею коня. Ощущаю биение могучего сердца, как будто оно бьется в моей груди. Бьется часто, сильно, но не колотится как безумное. Пегас фыркает. Его дыхание пахнет водой, омывающей берег далекой Эрифии. Оно касается моей щеки, будто ладонь Каллирои.
Да, я понял.
Одним движением, как сотни раз взлетал на спину Агрия, я взлетаю на спину Пегаса. Это я-то взлетаю? Это мы взлетаем! С тугим хлопком распахиваются огромные крылья. Еще миг назад никаких крыльев не было, и вот они есть. Земля уходит вниз, косо опрокидывается боком, как миска, упавшая со стола.
Лучший миг в моей жизни. Умирать буду, вспомню.
Ночь бьет в лицо.
Струится, проносится мимо, остается за спиной. Взмахи крыльев ровные, мощные: выше, еще выше! Земля далеко. Начался новый потоп, чаша земли до краев полна лунного молока, припорошена сажей теней. Что это? Неужели это называется небом?! Сияющие глаза звезд широко распахнуты. Звезды в изумлении: Кентавр, Орион, Плеяды. Среброликая Селена, отдернув кисею облаков, улыбается, провожает нас взмахом руки.
Ночь, ветер, звезды.
Свобода! Летим.
Пегас ловит ветер. Крылья хлопают, как паруса «Звезды Иштар» и «Любимца ветров». Я чувствую небесные течения кожей, мышцами, сердцем. Я седлаю Пегаса, Пегас седлает потоки воздуха, как морские волны – пологие, но быстрые. Бывают ли такие в море? В небе бывают, это точно.
Плывем. Парим.
Пегас лишь изредка взмахивает крыльями – небрежно, с ленцой, подправляя курс. Закладывает широкий круг. Нет, спираль. Плавный спуск. Лунное молоко под нами покрывается рябью, будто озеро под порывом ветра. Отчетливей проступают пятна сажи. Глаза слезятся, я моргаю.
Все делается неправдоподобно резким. Земля – черно-белый рисунок углем по известковой побелке. Или наоборот, известью по углю. Вдруг это уже какая-то другая земля? Не та, на которой я прожил девятнадцать лет? Земля богов? Титанов? Чудовищ? Может, для людей на ней больше нет места?!
Ты так видишь мир, Пегас?!
Пятна и полосы, лужицы света складываются воедино, обретают рельеф и объем. Змейка каменистой дороги отблескивает чешуйками серебра. Тянется через перешеек. По обе стороны играет бликами море. Храм кажется маленьким, игрушечным. Скалы напротив храма – складки смятого одеяла на краю ложа. Я даже вижу расселину, где мы с отцом прятались от Химеры.