– И ты ел?
– Нет. По оленю расползался яд, я не рискнул.
Ее пальцы резко сжались. Еще чуть-чуть, и она вырвала бы у меня прядь волос. Это было больно, но я промолчал. Не вздрогнул, ничем не выдал, что поведение Сфенебеи пугает меня. Пугает после Гидры? Она бы точно не поверила.
– Ты меня боишься? – после долгого молчания спросила она.
В голосе Сфенебеи я слышал насмешку. Я ждал, что услышу еще и обиду, но этого не случилось.
– Я похожа на Гидру?
– Не ты, госпожа. Твои служанки. Они напомнили мне Гидру. Даже будь я мертвецки пьян, это воспоминание отрезвило бы меня. Да что там! Оно бы подняло меня не только с ложа, но и из могилы.
– Почему я тебе верю?
– Потому что я говорю правду.
В покоях было темно. Единственный светильник, чей фитиль трещал от огня, грозил погаснуть в любой миг. Густо набеленное лицо Сфенебеи луной висело надо мной. Я вспомнил рассказ о том, что Селена, богиня луны, каждую ночь заглядывает в Латмийскую пещеру и любуется прекрасным охотником Эндимионом, сгорая от неразделенной любви. Бессмертный юноша спит вечным сном – такое условие поставил ему Зевс, угостив нектаром. Наставник Поликрат, впрочем, утверждал, что Селена родила от спящего полсотни сыновей, на что наставник Агафокл только хмыкал и удалялся, чтобы не сказать лишнего при детях.
Селена и Эндимион. Беллерофонт и Сфенебея.
Наши истории схожи.
– Ты смущен, – она убрала руку с моей головы. Понюхала ладонь, наслаждаясь запахом моего пота, словно ароматическими притираниями. Улыбнулась, бестрепетно встретив мой взгляд: – Тебя смущает мое присутствие? Мои расспросы? Хочешь, я угощу тебя олениной? В ней не будет яда, клянусь.
– Это твой дворец, госпожа. Я всего лишь гость. Поступай как знаешь.
– Тебя смущает мое поведение?
– Да.
– Твой отец знал женщин, помимо твоей матери?
– Да.
Я вспомнил женщин под покрывалами, которых приводили к отцу. «Моления о благоденствии стад услышаны! Прочие моления не услышаны…»
– Среди них были такие, кто младше твоего отца? Сильно младше?
– Да.
– Они приходили по любви? Или за плату?
– По-разному.
– Приглашал ли он танцовщиц? Флейтисток? Только не говори мне, что не знаешь, что делают флейтистки, когда не дуют в свою флейту!
– Приглашал. В доме были гости, их следовало уважить, развлечь…
– Брал ли твой отец женщин силой?
– Не думаю.
– На войне? На войне мужчины насилуют пленниц.
– Про отца не знаю. Наставник Поликрат рассказывал… Он брал. Говорил, на войне все так делают.
– Тогда почему же ты отказываешь мне в тех вещах, в которых не отказывал себе ни твой отец, ни наставник Поликрат? Только потому, что у меня под животом не меч, а ножны?!