Крики. Лязг. Рычание.
Скрежет разрываемого металла.
Леденящий душу хруст. Отчаянный вопль. Торжествующий вой.
Топот ног.
Отставшая свита? Они-то за что страдают? Артемиде нужен я!
Храпя, Агрий взвивается на дыбы. Сейчас конь рванет в единственный проход, ведущий из Чаши, прямо в зубы гневным посланцам Охотницы. Мы в ловушке: другого выхода отсюда нет. В последний момент я успеваю поймать Агрия под уздцы. Налегая всем телом, тащу в сторону, под прикрытие утесов. У озерца стынет без движения статуя из пентеликонского мрамора: Филоноя. Ужас сковал царевну по рукам и ногам, выбелил лицо. Сейчас девушка копия своей старшей сестры Сфенебеи.
– Филоноя!
Вздрагивает, моргает.
– Сюда! Скорее! Прячься!
Как ни странно, она слушается. В три поспешных шага оказывается рядом, прижимается к шершавому камню.
– Что это?!
В расширенных глазах плещется страх.
– Это за мной.
– За тобой?!
Объяснять? Нет времени. Я судорожно оглядываюсь. Стены Чаши отвесные, гладкие. Даже мне не взобраться. Что уж говорить о девушке, взращенной в роскоши?
– Оставайся здесь, что бы ни случилось. Вот, держи, – не иначе как по наитию я сую ей в руку повод. Когда руки заняты, когда есть дело, за которое ты отвечаешь, страх хоть немного, да отступает. – Не высовывайся. Затаись. Держи коня. Не дай ему убежать.
И уже Агрию:
– Тихо, тихо… Все хорошо. Слушайся ее.
Конь рвется прочь. Филоноя с трудом удерживает его.
– Понял? – кричу я на Агрия. – Ты меня понял?
Он мотает головой. Раздувает ноздри.
– Не высовывайся, слышишь?
Глаза царевны полны слез.
Если Охотнице и ее зверям нужен я – у Филонои есть шанс уцелеть. К несчастью, свита оказалась на пути мстителей Артемиды. Охотница не любит мужчин, зато благоволит к девушкам. К непорочным девам. Таким, как она сама. Как Филоноя. Как…
Мысли путаются.
Они убьют меня и успокоятся. Уйдут. Филоноя останется жива. Жива, что бы ни случилось! Выдергиваю из тюка, притороченного к спине Агрия, оба дротика. На пращу и нож нет времени. Выхожу на открытое место. Закрываю собой девушку и коня.
И чуть было не мечу дротик, убив не того, кого надо. Так уже было с покойным Алкименом; так едва не повторяется в Чаше Артемиды.
Из прохода вываливается телохранитель Сфенебеи. Гигант отступает, хромает, припадая на левую ногу. На доспехе багровеют кровавые брызги, но кровь, кажется, не ликийца. Он отшвыривает бесполезный обломок копья – крепкое ясеневое древко топорщится измочаленной щепой, словно перекушенное. Выхватывает из ножен меч, оглядывается через плечо. Видит меня, застывшего с дротиком в каждой руке; кивает.